открыть свое жилище. Спасибо и на этом.
Как только Хан вошел в мое холостяцкое логово, он сразу бросился в комнату и метнулся к журнальному столику. Хищным взглядом оглядел то, что осталось после попойки, выудил недопитую бутылку водки и жадно прильнул к горлышку. Я пробовал пить водку таким образом всего один раз. Честно говоря, не очень приятное ощущение. Можно сказать, мерзопакостное. Но не для Хана. Тот вылакал водку, довольно крякнул и перевел дух. Даже не стал закусывать, сволочь. Впрочем, с закуской на столе была некоторая напряженка.
Хан посмотрел на меня. Я к этому времени уже закрыл входную дверь и стоял на пороге комнаты, наблюдая за гостями. Бурый и Армен торчали в метре от Хана и с некоторым сожалением, я бы даже сказал со слюнкой во рту, смотрели на столик. Но вперед Хана никто из них лезть не осмеливался.
Мне, конечно, было плевать на их иерархию. Я в нее никоим образом не вписывался, да и не желал. А посему мог бы и хлебнуть, не спрашивая дозволения Хана. Однако отчего-то пить не хотелось. Ничего не хотелось. Хотя нет. Очень было желательно, чтобы меня оставили одного. В известном месте я видал такие «ананасы».
– Надеюсь, ты понимаешь, что я к этому не причастен? – наконец выдавил из себя Хан, окидывая меня изучающим взглядом.
Он пришел в норму – скорее всего, после выпитого. Глаза вновь стали колючими, лицо – хмурым. Короче, прежний у нас был Хан.
– Согласен. Ты к убийству не причастен. Но тогда кто?
– Откуда мне знать? Корш мне был нужен живой. Понимаешь, Виртуоз? Жи-вой! – он со мной так говорил, словно я был туповат. – Ни хрена не пойму, что произошло. Я хотел взять его в безлюдном месте...
– Но кто-то помешал, – закончил я. – Ты не знаешь кто?
– А тебе-то какое дело? – неожиданно вспыхнул Хан. – Твое дело было найти Корша.
– И я нашел. Как насчет второй части гонорара?
Хан брезгливо хмыкнул и кивнул Бурому. И тот не замедлил себя проявить: из кармана была извлечена пачка банкнот и небрежно брошена на журнальный столик. Словно клочок использованной по назначению бумаги. Конечно, что для них пять тысяч?
Хан посверлил меня тревожным взглядом, нашел другую недопитую бутылку и сделал еще пару глотков. На столе стояли стаканы, но он их как будто не замечал. Несколько минут усиленно о чем-то думал. Наконец, придя к какому-то решению, залез в карман рубашки, вытащил блокнот, некоторое время листал его и выудил-таки необходимую вещицу. Честно говоря, я уже стал догадываться, что это будет, и внутренне готовился к сопротивлению. К ярому сопротивлению.
Хан протянул мне часть фотографии. Фрагмент того же снимка, из которого я уже имел один – Корша. Которого (Корша, естественно) уже не было в живых. На другом фрагменте был запечатлен еще один спецназовец. На этот раз фотография была аккуратно обрезана с левой стороны. И я понял, что существует еще центральный фрагмент снимка. С другими лицами. Или, по крайней мере, с одним лицом.
– Найди мне этого человека, – просто попросил Хан, словно до этого и не давал мне никакого поручения.
– Ты не понимаешь, – я покачал головой. – Я не могу больше заниматься твоими должниками.
– Это почему же? – воззрился на меня Хан.
– Потому что я засветился в парикмахерской, когда выспрашивал о Корше. Если полиция туда сунется и начнет выяснять о погибшем, там информация о моем визите всплывет тотчас. Мне нужно тихонько переждать неблагоприятные дни.
– Это если Корша опознают, – резонно заметил Хан.
Что ж, этого тоже не надо исключать. Головы нет. Если в кармане бывшего спецназовца отсутствуют документы, если его пальчики нигде не проходят по картотеке, то... Впрочем, это весьма слабая надежда. Опера могут прошвырнуться по находящимся рядом заведениям, просто выспрашивая о человеке в светлом костюме. Так что... Об этом я и сказал Хану. Но того не так легко было унять.
– Я не верю в расторопность оперов, – ожег он меня взглядом.
А вот это зря. Не такие уж они и лопухи. Бывают, конечно, но об этом я уже не сказал своему гостю. Потому как у него все равно нашелся бы ответ. Соответственно – с его колокольни.
– Это твое право, – проговорил я.
Хан криво усмехнулся. Этот ответ его явно не удовлетворил.
– Ты получишь десять штук аванса. И десять после того, как дашь мне информацию об этом человеке, – невозмутимо заулыбался он, словно я уже дал согласие.
И тут же кивнул Бурому. Тот расстегнул знакомый карман и вытащил новую пачку долларов, потолще, которую бросил к первой на журнальный столик. У меня появилось подозрение, что у Бурого карман, как у фокусника цилиндр, и он будет извлекать из него пачки с купюрами до бесконечности.
– Послушай, Хан, – не поддался искушению я, продолжая отпираться. – Я рискую...
– Все мы рискуем, – философски заявил хозяин казино. – Тебя ведь никто еще ни в чем не обвиняет. Чего ты нюни распустил? В парикмахерской засветился, понимаешь. Херня это все. Фуфло, одним словом. А за риск тебе и платят. И неплохо, заметь.
Конечно. За каждую последующую голову ставки увеличиваются вдвое. Недурно, недурно... Только для подпольного казино Хана. Меня отчего-то эти деньги не очень радовали, хоть ты тресни!
– Ты же знаешь, – я все еще не сдавался, – я занимаюсь исключительно должниками. То есть теми людьми, которые должны кому-то деньги.
– Что ты мне пургу гонишь? – начал злиться Хан. – Я тебе что-то иное предлагаю? Я хочу, чтобы ты сделал свою работу – нашел мне моего должника.
– Еще одного должника, – съязвил я.
– Еще одного должника, – не замечая моего сарказма или не желая замечать, повторил Хан.
– И опять только найти.
– Ты решил завязать со своим ремеслом?
Вопрос был задан с некоторой угрозой. Дескать, если ты мне откажешь, я тебе устрою сладкую жизнь. Вообще расхочется чем бы то ни было заниматься.
– Я не желаю участвовать в мокрых делах, – с некоторой озлобленностью произнес я.
Иронизировать желание у меня пропало.
– Тебя никто и не заставляет в них участвовать, – сбавил обороты Хан.
В его колючих глазах на миг проскользнула искорка страха. Мелькнула и исчезла. Конечно, он испугался не меня. Хотя я и мог, без лишней скромности, одним ударом ввести этого заносчивого ублюдка в бессознательное состояние, а в следующее мгновение свернуть шею верному телохранителю Бурому, а заодно и хорошенько тряхануть Армена, если бы тот решился прийти на помощь к своим товарищам. Вполне я мог это сделать. Потому как меня этому учили. Только что бы я имел в дальнейшем? И Хан наверняка был убежден в том, что ничего хорошего я бы не имел. Поэтому искорка испуга блеснула не из-за меня. Интересно, кто это тебя, Хан, так крепко подцепил?
Я хмуро молчал. И Хан не выдержал.
– Послушай, Виртуоз, – начал он довольно мирно. – У меня очень мало времени. Очень мало. Иначе я бы к тебе не пришел. И не просил бы ни о чем. Я плачу хорошие «бабки». Найди мне этого человека. Еще одного. И все. Больше я к тебе не пристану. Клянусь.
– Ой ли? – не поверил я.
– Что случилось с Коршем – не моя вина, ты сам понимаешь. Поэтому мне теперь нужен этот человек, – Хан кивнул на фрагмент фотографии, который я держал в руке. – Очень нужен. И давай существовать мирно. Это ведь и в твоих интересах.
– Зачем тебе нужны эти парни? – спросил я, имея в виду и убитого Корша, и того, кого мне предлагал сейчас отыскать Хан.
Хан вмиг напыжился, словно у него пытались выведать некую суперважную тайну.
– Это не твое дело, – процедил он сквозь зубы. – Вредно много знать. Для здоровья. Ты только отыщи.
