Северному.
– Сделаем, – кивнул Бур. – А Вадиму, как я понял, назад пути уже нету. Тоже надо будет этот месяц где-нибудь отсидеться, пока сходняк не соберем. Тут ты оставаться не хочешь. Так что, считай, нас теперь трое. Куда поедем?
– Надо из Москвы сваливать. Вычислят нас тут, как пить дать.
– Куда?
– Да куда угодно…
Достав из кармана бумажник, Фомин принялся пересчитывать деньги. Их оказалось немного: триста долларов и около двадцати тысяч рублей.
– И у меня где-то столько же, – прикинул Малаховский.
– Короче, сматываемся прямо сегодня, и чем раньше, тем лучше. Но давайте все-таки в Сокольники по дороге заскочим. У меня там кое-чего есть. Прямо сейчас… Идет?
Тент уличного кафе шелестел над пластиковыми столиками, словно опрокинутый парус. Пальмы отбрасывали на тротуары приятные равномерные тени. По Бастадис, главной набережной Санта-Марты, лениво фланировали отдыхающие. Солнце слепило глаза, и Зеленцов, поправив темные очки, благожелательно посмотрел на латиноамериканского компаньона.
Билет через Мадрид был куплен на послезавтра. Сегодняшняя встреча с латиносом была последней – предстояло дать ответ на вопрос, поставленный давеча на яхте.
Колумбиец смотрел на московского гостя подчеркнуто благожелательно и явно не торопил с ответом. Время играло на него. Других оптовых поставщиков кокаина у этого русского уголовника не было, да и быть не могло. Равно, как и иного человека, согласного платить за какого-то не слишком-то именитого ученого несметным количеством наркотиков.
– Считай, что я согласен на твое предложение, – наконец вымолвил Дюк.
– А я и не сомневался, что вы, Льеша, согласитесь, – улыбнулся собеседник. – Теперь следует выяснить механизм нашей дальнейшей работы. Вы сейчас возвращаетесь в Москву, встречаетесь с вашим другом из Курчатовского института. Мы тут посовещались, прикинули наши возможности и пришли к выводу, что ему вполне можно пообещать вот это, – колумбиец положил на стол небольшую папочку, раскрыл и вежливо подвинул ее Зеленцову. – Посмотрите, все по-русски, переводчик не нужен.
Тот мельком просмотрел распечатку: «ботанику» обещалась и прекрасная лаборатория в Медиолане, и вилла в подарок, и содержание в десять раз лучше, чем в Москве. Не говоря уже о «подъемных», зарплате и прочих прелестях.
– Думаю, согласится, – Дюк сунул папку в кейс. – А не согласится – я его так наклоню, что всю жизнь жалеть будет… Считай, что это вопрос мы решили. А какой механизм доставки?
– Через третью страну. К тому же ваш этот друг, насколько я понимаю, имеет отношение к гостайнам, значит – невыездной. Вы не беспокойтесь, вам главное его уговорить. Остальное уж наша забота.
– Я не о нем, а о «коксе», – поморщился Зеленцов.
– Мне кажется, мы можем сойтись на следующем. Мы даем вам аванс – триста килограммов. В Москве доставим сами – куда скажете. Подчеркиваю: безо всяких условий, без расписок и всего остального. Просто под честное слово. Вы переправляете вашего друга в то место, куда мы укажем. Когда мы убеждаемся, что он там, вы получаете остальные семьсот.
– А если я вас кину? – откровенно развеселился Дюк. – Ну, заберу эти три центнера и скажу, что знать вас не знаю и ведать не ведаю?
– Вряд ли вы нас кинете, – поморщился собеседник. – Во-первых, вы человек очень жадный. Взяв триста килограммов, вы наверняка захотите еще два раза по столько. Во-вторых, это просто не в ваших интересах – учитывая желание перебраться сюда. Насколько я понимаю, вы хотите купить в Санта-Марте недвижимость? Могу устроить…
Солнце лезло в зенит. Набережная густела народом. Лазурное море под парапетом врезалось в песочный пляж белой узорчатой пеной. Дюк почему-то представил себя богатым латифундистом- плантатором в окружении целого гарема мулаток и довольно заулыбался.
– Очень меня обяжешь, – улыбнулся он довольно и тут же добавил: – Кстати, я бы сразу два дома тут прикупил – один для себя, другой для гостей. То-то у вас так все дешево. В Москве за такие деньги только голимую хрущобу на окраине можно купить.
– Сделаем.
– Тогда по рукам. Значит, я сейчас в Москву, жду первой партии «кокса». А тем временем обязательно укатаю нашего клиента…
…Уже в самолете, прикидывая все возможные перспективы, Зеленцов пришел к выводу: всю колумбийскую недвижимость лучше всего оформить на Игоря Гладышева. Банкир был целиком и полностью подконтролен Дюку. В случае малейшей непонятки Гладенького можно было бы закошмарить так, что ему бы хватило на всю оставшуюся жизнь. Зато у лубянских мальчиков с серыми глазами, холодными сердцами и длинными-длинными руками в случае чего будет меньше улик, пожелай они вытянуть Зеленцова из Латинской Америки и предъявить ему «измену Родине». Да и отследить его на вилле, оформленной на чужое имя, будет несколько сложней.
– Так и сделаем, – решил Дюк, отложил ноутбук и устало откинулся на подголовник…
Монах, Бур и Вадим приехали в Сокольники уже в сумерки. Опытный в сыскных делах Стародубцев наотрез отказался ехать своей засвеченной «Тойотой» – он-то знал, что в огромном мегаполисе за час с небольшим можно отследить практически любую машину при помощи тех же уличных видеокамер. А вот неприметная скромная «шестерка» подходила для поездки как нельзя лучше.
Двор был на удивление пуст. Малаховский на всякий случай загнал машину подальше, пристроившись за мусорными баками.
– Обождите, – Фомин открыл дверку, чтобы выйти наружу. – Буквально на пару минут. У меня там четыре штуки баксов. На месяц по-любому хватит!
– Валера, а ведь все форточки твоя мама закрывала, – Бур взглянул на окно кухни. – Очень хорошо это помню. А там – приоткрыта.
– Ошибиться не мог? – Монах сфокусировал взгляд; действительно, приоткрытая форточка косо поблескивала в свете фонаря.
– Она даже холодильник разморозила. Старый человек, сам понимаешь… А насчет форточки я очень хорошо помню, как раз в этот момент мусор выносил. Валера, вы с Вадимом в машине посидите, лучше уж я схожу, посмотрю… Ключи у меня есть.
– Может, вдвоем все-таки? – Теперь Монах выглядел настороженным.
– Давай я один. Может, она просто шпингалет не защелкнула, вот и открылась. Как говорится – пуганая ворона куста боится. Вы, главное, сидите тут и никуда не уходите. Звякну, если что. Тогда за баблом и подымешься.
Малаховский исчез в подъезде. Монах размял «беломорину», закурил. Почему-то подумалось: если бы еще несколько месяцев назад он бы услышал, что ему, уважаемому человеку, придется сидеть в чужой тачиле рядом с собственным домом, опасаясь смертельной подставы от авторитетного человека, которого он всегда считал товарищем, он бы воспринял это как дурную шутку.
Время тянулось издевательски медленно. Мерно тикали часы на приборной панеле. В мусорном контейнере деловито шуршали крысы. Наискосок через двор прошла подвыпившая компания. С криками пробежали мальчишки. С паркинга у супермаркета взвизгнула автомобильная сигнализация. Вечерний сумрак постепенно густел, набрякая непроницаемым фиолетом. В окнах то и дело переливались голубоватые всполохи телевизоров. Мир жил вечерне и спокойно…
Фомин неотрывно смотрел на окна своей квартиры. По всем подсчетам, Роман давно уже должен был зайти в дом.
– Может, мне сходить? – Вадим сдержанно кашлянул.
– Сиди пока тут. Если что – пойду я, – решил Монах.
Прошло уже минут десять, а Бура почему-то все не было. Фомин уже приоткрыл дверку, чтобы идти в квартиру, когда со стороны материнского дома послышался резкий хлопок балконной двери, пронзительное
