— Перестань. Потанцуй со мной. Осталась только половина песни. Кому от этого будет плохо?
— Нет, — сказала я и добавила, так как не хотела, чтобы он думал плохо обо мне: — Я хотела бы, но я не могу.
Я вышла из зала в коридор, чтобы взять пальто. Скарлет придется идти домой без меня. Вин пошел за мной.
— Что это значит? Я не понимаю тебя.
Почему-то я не смогла сразу попасть в рукав.
— Подожди, дай я помогу.
Он наклонился надо мной и помог вдеть руку в рукав.
— Мне не нужна твоя помощь, — сказала я, но было слишком поздно. Я перестала владеть собой. Я знала, что ничего хорошего из этого не выйдет, но я встала на цыпочки и поцеловала его в губы.
Его губы были одновременно сладкими и солоноватыми. Потребовалось около секунды, чтобы он ответил на поцелуй, но как ответил!
— Прости меня, мне не надо было этого делать, — сказала я.
— Ты говоришь ужасные вещи, — ответил он.
И потом я выскочила из школьных дверей наружу, в бодрящий ноябрьский воздух.
Странно было то, что я собиралась выбежать одна, но почему-то схватила Вина за руку.
Мы дошли до моей квартиры.
Мы немного целовались в гостиной, и если быть честной (Боже, прости мне!), я бы не возражала, если бы он зашел дальше. Но я была не такой девушкой и, слава богу, Вин был не таким парнем.
Всю ночь мы болтали о разных пустяках.
А потом взошло солнце, и так как он сильно мне нравился, я знала, что нужно будет поговорить кое о чем очень личном: о его отце.
— Ты мне нравишься, — сказала я.
— Отлично, — ответил он.
— Я хочу рассказать тебе одну историю.
Он сказал, что любит истории, но я ответила, что эта может ему не понравиться. И я рассказала, как я встретилась с его отцом.
Его глаза сузились, их цвет, казалось, сменился с чистого ясного неба на сумерки перед ураганом.
— Мне наплевать на то, что он думает или говорит, Аня.
Но я сомневалась в этом.
— А мне не наплевать на то, что он думает, — сказала я. — Мне приходится.
Я объяснила, что мне не хочется, чтобы гнев его отца обрушился на нашу семью. В отличие от Скарлет, Вин не сказал, что такая возможность выглядит смешно.
— Так что поэтому мы не можем быть вместе.
Он обдумал мои слова.
— Мне очень жаль, что он сказал это тебе, но плюнь на него. Серьезно, плюнь. Мои поступки — не его дело.
— Но это не так, Вин. Я могу понять его точку зрения.
Он поцеловал меня, и в этот момент я забыла о точке зрения Чарльза Делакруа.
Уже было около половины восьмого, когда Нетти, все еще в пижаме, появилась на пороге своей комнаты.
— Как прошла вечеринка, Анни? — И тут она заметила Вина. — Ой!
— Привет! — сказал он.
— Он уже уходит, — добавила я.
Но Вин стоял на месте, и я подтолкнула его в сторону выхода.
— Пойду поговорю с отцом прямо сейчас, — сказал Вин тоном, по которому я не смогла определить, шутил он или был серьезен.
— И что ты ему скажешь?
— Что наша любовь слишком сильна, чтобы он мог ее разрушить!
— Но я тебя еще не люблю.
— О, ты полюбишь.
— У меня мысль получше. Пусть то, что мы встречаемся, будет секретом, пока мы не выясним, насколько это серьезно. Зачем бить тревогу, когда мы даже не знаем, не расстанемся ли в скором времени?
— Хммм, — протянул Вин. — Думаю, ты самая неромантическая девушка, которую я когда-либо встречал.
— Приму это за комплимент, — рассмеялась я. — Я всего лишь пытаюсь мыслить практично.
— Чудесно. Да, это можно назвать практичным.
Лифт подошел, и Вин уехал. А я, честно говоря, чувствовала себя менее практичной, чем когда бы то ни было.
Нетти ждала меня в квартире.
— И что это было? — спросила она.
— Ничего.
— Нет, определенно что-то было, — сказала моя младшая сестра.
— Ты принимаешь желаемое за действительное. А сейчас — что ты хочешь на завтрак?
— Яйца. И любовную историю, если у тебя такая есть, Анни. Очень романтичную, яркую, с кучей поцелуев и все такое.
Я проигнорировала ее слова.
— Яйца, значит.
— Ты уже рассказала Скарлет? — спросила Нетти.
— Нет, потому что рассказывать нечего.
— Определенно есть чего, — повторила она.
— Ты это уже говорила.
Я разбила два яйца и начала их размешивать. Нетти все еще смотрела на меня, ожидая. Ее глаза были влажными и блестели, как у собаки, и что-то вроде милого предвкушения на ее лице заставило меня рассмеяться и признаться во всем. Жизнь не была легка для Нетти — все, что случилось со мной, случилось и с ней. Прекрасно, что она все еще была невинна и великодушна, что ее волновало то, что у ее старшей сестры роман.
— Мне он всего лишь нравится, ясно?
— Ты его лююююбииишь!
Я вылила яйца в сковородку.
— И обещай, что ты никому ничего не расскажешь — ни бабушке, ни Лео, ни Скарлет, ни кому-либо еще!
— Мне он сразу понравился, — счастливо сказала Нетти. — И каково было с ним целоваться?
— С чего ты взяла, что я с ним целовалась?
— Я знаю, — сказала Нетти. — Ты вся розовая и… и исцелованная. Ты должна мне сказать. На вид у него очень мягкие губы.
Я захохотала:
— Все было неплохо, годится?
— Не слишком подробно.
— Что ж, это все, что ты узнаешь.
Я поставила яичницу на стол и тут заметила синяк на ее правом предплечье.
— Что это?
— Ой. Я не знаю. Может быть, я ударилась обо что-то ночью.
— Болит?
Она передернула плечами.
— Мне приснился кошмар, совсем краткий, мне даже не пришлось будить тебя. Может быть, я
