И встрепенемся мы, исполненные веры,Что где-то справедливость есть?Иль над убийцами безжалостными грянетФемиды беспощадный суд,И доблесть древняя воскреснет, и восстанетНарод, друзья меня спасут?О, что еще меня привязывает к жизни?Над шеей молния ножаЗанесена. Мы все — рабы. Прощай, отчизна.Все пресмыкаемся дрожа.Приди скорее, смерть, и дай освобожденье.Но и пред сумраком могилЯ злу не покорюсь. Когда б пришло спасенье,Для добродетели б я жил.Страх смерти — стойкости у мужа не отнимет,И как ему ни тяжело,Громя насилие, он высоко поднимет,Идя на казнь, свое чело.Омытое не в кровь, как шпага, а в чернила,Борясь за правду и добро,И человечеству еще бы послужилоИ родине — мое перо.О, правосудие, коль я тебя ни словом,Ни мыслью тайной не задел,И если блещет гнев на лбу твоем суровомПри виде Беззаконных дел,И если черни смех и казней испареньяДошли к тебе на высоту, —Скорее прекрати над истиной глумленье,Спаси от смерти руку ту,Что держит молнию твоей священной мести.Как! Кончить с жизнью своейИ не смешать, клеймя презреньем, с грязью вместеВсех этих низких палачей,Тиранов, сделавших всю Францию рабою,Которые живут, киша,Как черви в трупе!.. О, мое перо! ТобоюОдним жива моя душа.Как иногда огонь погасший вдруг подброситСмола, под пеплом разлита, —Я мучусь, но живу. С тобой в стихах уноситМеня от бедствий всех мечта.А без тебя, как яд губительный свинцовый, —Тюрьмы позорное клеймо.И произвол, всегда кровь проливать готовый,И стыд за рабское ярмо.Несчастия друзей, проскрипции, убийства,Негодованье и печаль, —Всё иссушает жизнь, всё для самоубийстваМне в руку вкладывает сталь.Как! Никого, кто б мог в историю злодействаВсе занести и именаКазненных сохранить, утешить их семейства.На вечные бы времена,На ужас извергам дать их портрет кровавый;Нарушив преисподней сон,Взять у нее тот бич тройной, что над оравойРазбойничьей их занесен.И харкнуть им в лицо, и жертвы их прославить…О, Муза, в этот страшный часУмолкни! Если нас посмеют обезглавить,Оплачет добродетель нас!
