юношей, и в советские времена предпочитавших учебе соблазны столичной жизни, Рамазан неистово грыз гранит науки. В противном случае он не стал бы после защиты кандидатской диссертации ассистентом- преподавателем в своей новой альма-матер, а потом не получил бы должность завкафедрой в Мурманской инженерной мореходке. К тому времени он уже защитил и докторскую («Национальные отношения развитого социалистического общества: духовно-нравственные проблемы функционирования и развития»), которая сегодня, судя по учетной карточке в бывшей «Ленинке», не очень востребована, но свою роль в карьерной судьбе нашего героя сыграла. В 1987 году Абдулатипов возглавил кафедру философии Дагестанского пединститута, а уже через год уехал в Москву консультантом отдела национальных отношений ЦК КПСС, в котором со временем возглавил сектор анализа и прогнозирования.
Карьера аксакала
«У кого во имя чести / Голова всегда на месте, / Только тот мужчина!» — утверждал великий аварский поэт Расул Гамзатов. И надо отдать должное аварцу Рамазану Абдулатипову: он этому принципу следовал строго. Потому, наверное, и задержался в большой политике так надолго. Но обо всем по порядку...
На излете СССР карьеры делались стремительно. В 1990 году нардеп Абдулатипов был избран председателем Совета национальностей ВС РФ (занимал эту должность до памятного октября 1993 года). Тогда-то выявилось и другое качество, требовавшееся от политика лихих 90-х: бесстрашие.
Подлинная политическая известность пришла к Абдулатипову как к одному из авторов «Политического заявления Верховному Совету и Съезду» — скандального «заявления шести», в котором два зампреда Верховного Совета и руководители палат выразили недоверие не кому-нибудь, а самому председателю Борису Ельцину. Но немаловажно и умение вовремя сдать назад, что наш герой также продемонстрировал, сумев сохранить должность.
Летом того же года Рамазан Абдулатипов в качестве кандидата в вице-президенты принял участие в предвыборной кампании Вадима Бакатина. Результат более чем скромный: шестое, последнее место. Ну и что? Сам факт участия (пусть и на второй роли) выходца с Северного Кавказа в президентских выборах в России немало говорит о нем как о политике. При этом, бросая вызов сверхпопулярному тогда Борису Ельцину, Абдулатипов всегда знал меру. ГКЧП, например, не поддержал.
Во время кризиса осени 1993 года Рамазан Гаджимурадович проявил не меньшую политическую мудрость. Он представлял Верховный Совет на переговорах между президентом и мятежным парламентом, начатых по инициативе Московской патриархии. При этом вел переговоры так, чтобы не рассориться с исполнительной властью. И в отличие от коллег по ВС из кадровой номенклатуры не выпал. Впрочем, без метаний не обошлось.
В том же 1993 году Абдулатипов стал одним из отцов-основателей Партии российского единства и согласия (ПРЕС) и даже успел поработать вместе с ее лидером Сергеем Шахраем над текстом новой Конституции. Рамазан Гаджимурадович, между прочим, считается одним из соавторов нашего Основного закона. Так что на фоне нынешнего невыразительного губернаторского корпуса на высшем посту в Махачкале оказался настоящий тяжеловес, что называется, с бэкграундом.
В карьере нашего героя чего только не было. Было сенаторство и другие важные посты, членство в разнообразных партиях левого толка. Наконец — карьера в структурах исполнительной власти. В 1997 году Абдулатипов уже вице-премьер по национальным вопросам в правительстве Виктора Черномырдина. В 1998-м — министр национальной политики в правительстве Евгения Примакова. В 1999 году в качестве министра без портфеля курирует политику в отношении Северного Кавказа в кабинете Сергея Степашина. Для сравнения: переведенный на работу в администрацию президента России бывший глава Дагестана Магомедсалам Магомедов известен лишь тем, что является сыном аксакала, полтора десятилетия руководившего республикой.
Насчет заслуг нашего героя, впрочем, имеются разные мнения. «Заметного следа в национальной политике Рамазан Гаджимурадович не оставил, — сказал «Итогам» один из его близких коллег по работе в органах исполнительной власти. — Но в отличие от других якобы спецов он был воплощением сдержанности и мудрости — стопроцентный аксакал на госслужбе. И тогда этого было вполне достаточно. Любое неосторожное слово могло все разрушить». Справедливости ради скажем, что национальная политика — такая штука, за которую в России может взяться лишь политический самоубийца. Абдулатипов в той «войне» в принципе не мог победить, но смог сохранить лицо и авторитет.
Интересный момент: в его услугах перестали нуждаться ровно в тот момент, когда на смену тактике заигрывания с сепаратистами пришла жесткая тактика Центра, сформулированная в знаменитом пассаже Владимира Путина: «мочить в сортире». В 2000 году Абдулатипов погрузился в политическое небытие — получил кресло сенатора от Саратовской области в СФ, потом и вовсе перешел на дипработу — отправился послом в Таджикистан. А когда в 2009 году его избрали ректором Московского государственного университета культуры и искусств (МГУКИ), многие решили, что как политик Абдулатипов Рамазан Гаджимурадович был, да весь вышел. Он и сам полагал тогда, что дело, по-видимому, идет к закату политической карьеры. Но никогда не говори «никогда».
В позапрошлом году публичная политика в страну вернулась, а вместе с ней и Абдулатипов. В декабре 2011 года он, будучи беспартийным, был избран депутатом Госдумы по дагестанскому списку «ЕР» и занял пост зампреда думского комитета по федеративному устройству и вопросам местного самоуправления. Не ахти что для заслуженного 65-летнего аппаратчика, но должность оказалась мощным политическим трамплином.
Поспешай не торопясь
Одно из излюбленных занятий Рамазана Абдулатипова, автора более тридцати монографий и четырехсот научных работ, — чтение Корана. Однажды он прокомментировал намерение экс-президента Ингушетии Руслана Аушева ввести у себя в республике многоженство. Дескать, не президентское это дело разрешать мусульманам то, что уже предписано Пророком почти полторы тысячи лет назад. Его (Аушева) задача — сделать так, чтобы у каждого правоверного была возможность иметь столько жен, сколько положено ему по вере его.
Мудрые слова. Особенно для современного Дагестана, где от салафитов (или ваххабитов), судя по информсводкам, прямо не стало житья. В том числе и для традиционных суфийских священнослужителей, которых периодически расстреливают или взрывают. Вопрос в другом: достаточно ли для наведения порядка в республике быть высокоученым хафизом (знатоком Корана)? Рамазан Абдулатипов все, конечно же, понимает, поэтому крайне осторожен: «Если человек хочет следовать своему пониманию религии, ради бога. Пусть он молится, как он хочет, пусть соблюдает обычаи, как он хочет. Главное, чтобы он был гражданином, поведение которого не противоречит законам и Конституции страны, а остальное — полная свобода».
Конечно, оно неплохо бы, чтобы все дагестанцы моментально стали гражданами с большой буквы. Вот только в планы радикалов это, похоже, совсем не входит и к диалогу они не склонны. Но, может, у умудренного опытом Абдулатипова получится там, где спасовали молодые и рьяные проводники национальной политики федерального центра?
Другая проблема — коррупция, ставшая на Кавказе национальной традицией. Сам Абдулатипов — и по отзывам знакомых, и по данным правоохранителей — в этом плане чист. Единственное пятнышко на весь его клан — история с зятем Магомедом Мусаевым, который, будучи руководителем «ГАО ВВЦ», будто бы сдавал в аренду выставочные площади по заниженным расценкам. А еще снес бульдозером мемориальный Ту-134 перед павильоном «Космос». Но это мелочи в сравнении с отечественными реалиями.
В сентябре 2011 года в Интернете появилось якобы коллективное и точно анонимное письмо неких студентов возглавляемого Абдулатиповым вуза. Будущие искусствоведы возмущались порядками в МГУКИ и обвиняли ректора во всех смертных грехах. Правда, конкретных фактов коррупции в письме не приводилось. Дескать, Абдулатипов, ранее, кстати, не замеченный в националистических воззрениях, превратил университет в «дагестанский аул» и даже, страшно сказать, открыл на территории вуза мечеть. История не закончилась даже формальной проверкой фактов, поскольку таковых в письме не было изложено. Судя по всему, обращение «общественности» имело больше отношения не к проблемам московского образования, а к нюансам избирательной кампании в Дагестане.
В ходе устроенных перед выборами в Думу Общероссийским народным фронтом праймериз наш герой
