считаешь такую мысль еретической? Могу процитировать Святые Свитки…
– Знаю, что можешь, – с досадой сказал Рузан.
Помолчал. Потом, словно решившись на что-то, спросил:
– Хочешь ее увидеть?
Дальгерт хотел сказать «да». Да, хочу. Но мысль, ясная, как откровение, подсказала: это опять проверка. На силу воли и силу веры…
Позвали святые отцы добряка Рузана, который неспособен понять подтекст обращенных к нему слов… наверняка навешали ему всякой душеспасительной лапши, да и отправили поговорить с оступившимся аколитом…
Он медленно встал. Посмотрел на солнце. Уже скоро зазвонит колокол. Они специально подгадали, чтобы оставить ему такой выбор – или прийти вовремя на совет, или со всех ног бежать к «темнице», в которую заключили «несчастную возлюбленную».
Подставлять Ильру второй раз Дальгерт не собирался.
А потому просто пошел в сторону покоев отца Леона. Уверенной спокойной походкой.
– Даль! – растерянно окликнул его брат Рузан, но тот не стал оборачиваться.
Ничего нового совет не решил. Дальгерт воспринимал происходящее отстраненно, словно оно не имеет к нему никакого отношения. Слушал о плане обороны, слушал о графике и порядке разведения патрулей… о согласовании действий ополчения и монастырских братьев. Один раз только высказался в поддержку приора, предложившего открыть двери монастыря для женщин, детей и стариков, тех, кто захочет здесь укрыться.
Узнал, что завтра с утра ему в патруль – не удивился.
Догадывался, что теперь его будут гонять до тех пор, пока вновь не уверятся в его лояльности. Даль мрачно улыбнулся. Теперь, конечно, ни о какой хиротонии не может быть и речи как минимум год. Пережить бы этот год. Или хотя бы этот день.
Однако все кончается в свой черед. Кончился и совет. Дальгерт вышел на улицу, распрощался. Там в бледном небе светили звезды.
Возвращаться в келью не хотелось. Заснуть он все равно не сможет… Дальгерт находился далеко за пределами усталости.
Вот и затихли шаги последнего священника. Вот во всем монастыре осталось всего два непогасших окошка…
– Брат Дальгерт!
– Брат Рузан… тоже не спится?
– Ты зря мне не поверил…
– Тебя послал ко мне кто-то из священников, чтобы подбодрить и поддержать. А заодно рассказали, на какие адовы муки я себя обреку, если послушаю зов плоти и попытаюсь освободить… ну, понятно. И намекнули, что ты можешь сам все увидеть…
– Спаситель тебя храни, Даль. Я говорил с Никулой, он просил посидеть с тобой, но и только.
– Остальное что же, твоя идея?
– Как сказать… я знаю, где ее держат. Этот бесов ритуал надо почему-то проводить именно здесь, а то бы держали в городе, наверное. У двери там, конечно, стоит кто-то из братьев, но есть же и окно. И я смотрел, там никого нет. Если хочешь, можешь подойти и сказать что-нибудь. Она услышит.
Дальгерту в темноте было плохо видно брата Рузана, но он кивнул.
«Кажется, я совершаю величайшую в своей жизни глупость», – подумал он, следуя за смутным силуэтом.
Там действительно было зарешеченное окошко. Крошечное, у самой земли.
Дальгерт присел возле окна, еще не придумав, что сказать. Рузан шепнул:
– Я на углу буду. Покараулю, вдруг кто пойдет…
Когда он ушел, стало совсем тихо.
Сказать… обнадежить как-то? Но чем, если сам не видишь выхода?
– Ильра, слышишь меня? Не отвечай. С Вилем все в порядке, видел его.
Говорил, а сам думал – там, у решетки, сидит специальный человек и пишет все, что он скажет…
И плевать. Завтра, так или иначе, все решится. Потому что армия Схарма уже должна быть на подходе. Завтра решающий день.
– Я тебя вытащу, – сказал он и поспешил к углу, туда, где ждал брат Рузан.
Тот ничего не сказал, и они вместе пошли к одному из малых входов в здание.
Дальгерт до рассвета промаялся без сна. В постели казалось душно, запахи и звуки были слишком резкими. В конце концов он придвинул кресло к окну и сидел в полудреме, наблюдая, как движется снаружи единственная яркая звезда. На самом деле, не звезда, конечно. Кто-то когда-то рассказывал, что это планета и называется она Юпитер. Планеты – это тоже часть миров Упорядоченного. Наверное, на многих из них живут люди. Строят города, растят детей, сражаются и погибают. Далеко. Так далеко, что жизни не хватит, чтобы добраться.
И тем, кто на них, нет дела, что где-то на другом краю мира стоит монастырь, а в монастыре один бестолковый послушник никак не может решить, что ему делать завтра… что делать и как жить.
Когда начало светать, Дальгерт оделся, взял сумку и вышел на улицу. Там было по-утреннему свежо, над землей стлались тонкие нити тумана. Сонные служители только-только покинули кельи. Их было мало – только те, кто занят уборкой двора, и те, чья очередь работать на кухне. Из открытых окон трапезной слышался звон посуды.
Ворота еще заперты, но если попросить сторожа, то он отворит малую калитку. Дальгерт так и сделал.
У крыльца «Вороньего гнезда» сидел, покачиваясь, пьяница. Внутри горел свет, там еще не все гости разошлись. Зайти Дальгерт не решился, но присел на то же крыльцо, подальше от перебравшего гуляки.
– Не спится, святой отец? – хрипловато спросил пьянчуга. – Горло промочить не хочешь?
Дальгерт не ответил, и это было ошибкой. Потому что гуляка придвинулся ближе и доверительно сообщил:
– Хорошая нынче ночь! Эх, длилась бы и длилась…
– Отчего же?
– Виль людей собрал. Готовятся улицу перекрывать. Задние окна уже все ставнями закрыты и заколочены. Хозяин боится, что стекла бить будут, супостаты. А тут хорошо… тихо.
Пьянчужка помолчал еще с минуту и спросил:
– А ты что внутрь не идешь?
– Боюсь, выставит меня хозяин. Как вот тебя.
– А, это не он меня, это я сам ушел. Там, знаешь, и без меня есть кому пошуметь. И чем же ты так провинился?
Даль неожиданно заметил, что собеседник вовсе не пьян. Да и по одежде нельзя сказать, что он из бедных. Правда, длинный плащ с капюшоном скрывает почти все… но видны и приличные кожаные сапоги на толстой «горной» подошве, и рукава суконной куртки.
Дальгерт из вежливости ответил:
– Да выходит, подставил я их. Его и Ильру. Ильра – это дочь Добряка Виля…
– Значит, это из-за тебя старик с утра как в воду опущенный. Понятно. Ладно, рассказывай.
– О чем?
– Что случилось, как случилось. Может, получится что-то исправить. Только давай отойдем куда-нибудь в сторонку. Нехорошо здесь.
Они пошли вдоль площади. Даль с удивлением увидел, что собеседник превосходит его ростом на полголовы. А когда сидел, казался невысоким.
Дальгерт спросил:
– Почему я должен тебе доверять?
– А почему нет? Я не прошу пересказывать мне орденские тайны, я их побольше твоего знаю. Что тебя останавливает? Может, действительно, тебе стоит глотнуть из фляги? У меня тут есть…
