Когда за ним закрылась дверь, Геда впервые посмотрела в глаза своему пациенту.
– Проводишь? – грустно спросил он. – Если буду падать, так хоть в твои объятия.
– Язва ты.
Но он говорил совершенно серьезно. Другое дело, что никому не оставлял шанса догадаться об этом.
Геда со вздохом помогла ему подняться. Пробудившаяся вдруг нежность к этому не слишком приятному в общении человеку пугала ее саму.
Дня через два Ильра остановила Лека.
– Что у него спрашивают?
Дело было после долгого дня, за который она успела просмотреть несколько страниц старинного анатомического альбома и попробовать собрать что-то посложней проволочного жука.
Получился очень крупный механический жук. Он послушно бегал по столу, повинуясь приказам. Он был умный, различал право и лево, умел приседать на всех четырех ножках и вставать на две задние. От альбома ее немного мутило. Но она все же прилежно прочитала все статьи и комментарии, что были изложены на первых двух страницах. Слова, что любое новое знание ей когда-нибудь может пригодиться, запали девушке в душу. Кроме того, все это отвлекало ее от навязчивых мыслей о Дальгерте.
Лек наблюдал за ней с улыбкой. Она словно снова стала прежней. Будто и не было размолвки. Он даже подумал – а что если действительно? Дать этому Эстану шанс… пусть живет. Благодарность Ильры стоит большего. Или?
Все его подопытные в особой лаборатории были обычными людьми. Не магами. А у Эстана – способности. И не маленькие. Что если попробовать с ним… вдруг получится? Тем паче что после пыток в подвале он может и не выжить. А так он получает уникальный рабочий материал, Эстан – шанс прожить еще несколько лет, а Ильра избавляется от своего долга. Знать бы, что она задолжала Эстану?
– Лек, ты задумался?
– А?
– Я спросила, зачем его пытают? Что хотят узнать?
– Ну, есть некие записи… язык, по его словам, одного из корней Тарна, а вот буквы – полностью вымышленные. Генерал хочет знать, что в этих записях. А он отказывается переводить.
– Это так важно?
– Есть еще доказательства его вины. Так что он получил по заслугам. Тебе его жалко?
– Живой же человек…
– Понимаю. Ты всех жалеешь.
– Это плохо?
– Нет. Конечно, нет.
– Можно мне его увидеть? Не на площади, а так.
– Да зачем?
– Лек… это трудно объяснить. Мне нужно знать, что он выживет.
– Я же обещал.
– Почему ты мне не разрешаешь?
– Там грязно. Воняет. Палач не уносит инструменты… там тебе не место.
– Каким бы он ни был, он от корней Тарна.
– Ваши старейшины, помнится, объявили его человеком без рода.
– Безродных много, Лек. Но кровь-то остается кровью. Он один из нас.
– Хорошо. Пойдем.
– Сейчас?
– Днем его опять выставят на Малый двор.
Лек знал, что в камере наверняка до сих пор работает палач. Работает на публику: зритель в последние дни всегда один, брат Евхарт. Он уже открыл все свои тайны, даже секрет подземного хода к реке, о котором почему-то умолчал Дальгерт.
Может потому, что сам планировал покинуть монастырь этой дорогой?
Ну, теперь уж точно не удастся.
Однако священника продолжали исправно таскать на экзекуции. Страх бывшего слуги Спасителя был столь велик, что позволял понемногу подзаряжать предметы, наделенные магией Хаоса, даже здесь, в стороне от сердца лабиринта.
– Что, решил развлечь подружку? – игриво спросил встретившийся в нижнем коридоре помощник палача.
– Вы закончили? – удивился Лек.
– Да монах в обморок грохнулся. Через час еще поработаем.
Ильра облизнула пересохшие губы.
– У нас нынче такой клиент, что приказано, чтобы осторожно, без увечий. И чтоб его надольше хватило. Я и то удивляюсь…
– А он что? – спросил Лек.
– А он, в последнее время, только и знает, что твердит «Ильра, Ильра». Видать увидел знакомую, когда висел на дворе.
Лек в удивлении посмотрел на свою спутницу.
– Я Ильра, – сказала та. – Почему он меня зовет?
– Да, может, не зовет. Просто твердит. Он редко сейчас в твердой памяти бывает.
Лек нахмурился:
– Мне он нужен в твердой памяти, и вы это знаете. Так что поосторожней. И вот еще что. На сегодня завязывайте. Попугайте этого идиота чем-нибудь другим. Что, у вас в подвалах ни одного смертника нет? Только выберите из тех, кто для мастерской не подходит. Я проверю.
Помощник палача пожал плечами.
– Другого так другого. А мне знаешь что нравится? Как клиент дергается, когда видит этого монашка. Прямо его перекашивает всего…
– Ладно, мы пойдем.
Помощник палача кивнул и удалился.
– Вот так, – почему-то смутился Лек. – Нам противно, а для него это ежедневная работа. Идем.
В камере было светло. Даль лежал на ворохе подгнившего сена, не шевелился. Рядом на табурете стояли какие-то тюбики, баночки, флаконы.
– Это средство для заживления ран, – сказал Лек. – Если бы его время от времени не подлечивали, он бы умер раньше, чем ты ко мне пришла. Аким очень злой был. А Демиан просто в бешенстве. Пожалуй, я действительно буду настаивать, чтобы его перевели ко мне. Пусть думают, что я готовлю тело к работе.
Ильра не слушала. Подошла, присела так, чтобы видеть лицо Дальгерта. Глаза его были закрыты, а губы шевелились, беззвучно повторяя одно и то же слово.
Она скорей догадалась, чем прочитала по губам свое имя.
Мир перед глазами начал расплываться. Она мигнула, чтобы вновь вернуть утраченную четкость предметов, и почувствовала, как на руку упала капля. Быстро провела по лицу. Под пальцами была влага. Лек увидит, будет злиться. Да и пусть злится.
Она так и не решилась дотронуться до Дальгерта – испугалась нечаянно причинить боль. Поднялась, отряхнула колени. Сказала:
– Пойдем.
– Насмотрелась?
– Да. Да. Пойдем отсюда скорей. Больше не могу.
– Не плачь. Было бы о ком плакать.
– Лек, ты обещал. Он должен жить.
– Я помню.
Глава 14
– Плохо выглядишь, мастер Лек, – сказал Демиан зловеще. Лек откровенно боялся старика и
