Лестрейд кивнул:
— Да, конечно. Но книги. Может быть, их просто украли? Возможно, это и есть мотив убийства?
— Нет. На пустых полках лежит пыль. Книги забрали уже давно.
Лестрейд повернулся ко мне:
— Доктор, вам удалось осмотреть помещение? Ничего не пропало?
— Нет, здесь, кажется, ничего не изменилось со вчерашнего дня.
— Значит, дело не в ограблении, — произнёс Лестрейд. — Может быть, ссора? Его ударили в челюсть, а потом убили в приступе ярости? Хотя слуги утверждают, что, кроме крика «Мэри», никакого шума они не слышали.
— Могу я поговорить с Меривезером? — спросил Холмс.
Лестрейд вышел в прихожую и попросил полицейского доставить в библиотеку дворецкого.
Вернувшись, Лестрейд не обнаружил Холмса.
— Куда он пропал? — удивлённо взглянул на меня инспектор.
— Он за ширмой, — ответил я.
— Я хотел ещё раз осмотреть это место, — сказал Холмс. — Судя по всему, там кто-то прятался, Лестрейд. Возможно, женщина, чьи следы я видел в саду.
— И что бы это могло…
— Вы хотели поговорить со мной, сэр?
Мы разом обернулись на голос.
Это был слуга Базиана, Меривезер — седой, пожилой человек с приятным лицом, маленького роста и худой. Однако держался он с большим достоинством.
— Простите, что перебиваю, джентльмены, — обратился он к Лестрейду, — но один из ваших людей просил меня прийти сюда.
— Да, у меня есть к вам несколько вопросов, — произнёс Холмс. — Насколько я понял, вы сообщили инспектору, что встретили горничную у двери в библиотеку и что дверь была заперта.
Меривезер подтвердил, что именно так всё и было.
— Вы не слышали какого-нибудь шума из-за двери?
— Нет, сэр, полная тишина. Горничная, правда…
— Да, с ней я скоро тоже переговорю. Скажите, не приходил ли когда-нибудь к мистеру Базиану гость или клиент необычно высокого роста? Человек почти на фут выше меня?
Меривезер в удивлении поднял брови:
— Да, сэр. Такой человек приходил два раза. Какой-то ласкар. Хозяин рассказывал, что он недавно приехал из Индии. Высокий, костлявый и чрезвычайно смуглый человек. Он показался мне очень злым. Когда я открыл дверь и увидел его, то даже испугался. Но сегодня его здесь не было. Во всяком случае, если и был, то мне об этом ничего не известно.
— Значит, здесь, в доме, он был дважды?
— Да… сейчас я вспомню… около месяца назад первый раз. А второй раз в прошлый вторник.
— А какой характер носили эти встречи? Они были дружелюбно настроены друг к другу?
— Мне показалось, что встречи были скорее деловые, сэр. Я никогда не слышал, чтобы они ругались, если вы на это намекаете.
— Мистер Базиан ожидал сегодня посетителей? Может быть, даму?
— Нет, сэр.
— Возможно, среди его посетителей или клиентов недавно была какая-нибудь дама?
— Да, сэр, была. По правде говоря, приходили три женщины. Дайте мне вспомнить… Леди Глостер, миссис Глория Стернуолд, а третью звали, кажется, мисс Маргарет Эшклиф. Она живёт неподалёку, в нескольких домах отсюда.
— Благодарю вас, — сказал Холмс.
Меривезер кивнул с важным видом и вышел из библиотеки.
Услышав, что Меривезер говорит о ласкаре, я тотчас вспомнил того мерзавца, который держал опиумный притон на Аппер-Суондем-лейн — грязный переулок, расположенный позади высоких верфей. Я рассказывал об этом месте в «Человеке с рассечённой губой».
К Лестрейду подошёл полицейский:
— Прошу прощения, сэр.
— Да, Гастингс.
— Я случайно услышал разговор мистера Холмса с дворецким. Должен сказать, что я знаю одного необычайно высокого ласкара. Он управляет опиумным притоном рядом с Лондонским мостом возле пристани.
Глаза Лестрейда заблестели:
— Вы знакомы с этим человеком, Гастингс? Это нам очень помогло бы. Благодаря мистеру Холмсу мы смогли понять, что здесь произошло. Опиум в столе Базиана — ниточка, которая связывает его с ласкаром. Это не может быть простым совпадением. Вот вам и мотив убийства. Ласкар продавал ему опиум. Возможно, Базиан даже бывал в его наркопритоне. Мистер Холмс заметил, что у Базиана были проблемы с деньгами. Так, может быть, он задолжал этому великану. Тот пришёл сюда сегодня за своими деньгами, они подрались, и всё это скверно закончилось для мистера Базиана. Что скажете, мистер Холмс?
— Да, конечно, такой сценарий вполне возможен. Но в нём нет места женщине, которая приходила сюда вместе с ласкаром.
— Ах да, женщина… — Лестрейд пренебрежительно махнул рукой. — Я могу вам сказать, почему здесь могла быть женщина. Наверное, это была ночная бабочка. В любом случае она не могла разбить Базиану челюсть. А удар ножом сделан сверху вниз, не так ли, доктор Уотсон?
— Да, верно.
— Значит, убийца был явно выше Базиана. Полагаю, человек ростом семь футов вполне мог быть выше покойного.
Лестрейд снова повернулся к Гастингсу.
— Вы знаете, где находится этот опиумный притон? — спросил он.
— Знаю, сэр.
Губы Лестрейда расплылись в довольной улыбке, черты лица заострились, и он стал похож на хорька.
— Что ж, мы оставим одного офицера здесь, чтобы он присмотрел за местом преступления и дождался катафалка, а сами заедем в участок, возьмём ещё нескольких людей и отправимся в притон. И часа не пройдёт, как этот ласкар будет в наручниках. — Он мимолётно взглянул на Холмса. — Спасибо вам, мистер Холмс. Вы помогли мне расследовать это преступление.
С этими словами инспектор покинул библиотеку. Гастингс последовал за ним. Мы с Холмсом остались, в недоумении глядя им вслед.
— Вы помогли ему расследовать дело, — произнёс я наконец.
— Да… ну что ж, Лестрейд ушёл, но мы ведь ещё здесь. Давайте отыщем горничную. Я всё ещё хочу поговорить с ней.
Тереза Хегал оказалась маленькой крепкой женщиной лет сорока. Она работала у Базиана только два месяца. Её седые волосы были затянуты в тугой узел на макушке. После смерти Базиана она очень беспокоилась о новом месте работы. Я пообещал, что обязательно узнаю, не нужна ли кому-нибудь из моих знакомых горничная.
— Вы мисс или миссис Хегал? — поинтересовался Холмс, присаживаясь рядом с ней.
— Миссис Хегал, сэр, — ответила она. — У меня трое детей. Остальные умерли. Мой сын Уолтер погиб несколько недель назад… попал под копыта лошади, сэр… — В её глазах притаились печаль и гнев.
— Сочувствую вашему горю, миссис Хегал. Потеря ребёнка — это большое несчастье.
— Верно, сэр, спасибо вам.
Я заметил, как на её глаза наворачиваются слёзы. Она смахнула их ладонью.
