всего лишь совпадение. Позвольте дать вам один совет.
— Какой?
— Сделайте вид, что вас это совершенно не волнует. Если хотите, переночуйте сегодня у Кары, но, начиная с завтрашнего дня, ведите себя так, словно в вашей жизни не происходит ничего ужасного.
Ники ткнулся в нее носом, но Линн пыталась сосредоточиться на словах Майка.
— Но это же будет просто отказом от борьбы?
— Этот способ срабатывает. Это дает преимущество вам, а не ему. Мы говорим об этом всем жертвам. Вы не можете контролировать его поступки, но вы можете следить за своей реакцией на них. И чем увереннее вы это сделаете, тем будет лучше. Взять себя в руки — это именно то, Линн, что вам сейчас необходимо. Достаточно фантазий на тему о том, как этот выродок мчится через всю страну на Восточное побережье, чтобы отключить у вас электричество.
— Возможно, я делаю что-то не так, — сказала Линн Элизабет Вейл. — Одна из основных причин, по которым я вступила в клуб, — это желание снять стресс. Но, похоже, это у меня плохо получается.
Они сидели напротив друг друга за столом в офисе для собеседований. Элизабет встала, достала тонометр и обернула манжету вокруг руки Линн.
— Сто десять на семьдесят. Нормально, — сказала Элизабет. — Когда вы в последний раз проходили полное медицинское обследование?
— Около года назад. Я не больна. Я завожусь по любому поводу и не могу отойти. У меня страшные головные боли…
— Вы делаете растяжку до и после тренировок?
— Обычно я об этом забываю.
Элизабет встала:
— Давайте спустимся вниз.
Она провела Линн в массажный кабинет. В нем были стены персикового цвета и мягкое напольное покрытие, неяркое освещение. В центре стоял обитый дерматином стол, покрытый чистой простыней; в комнате пахло туалетным мылом.
Элизабет повращала ручку настройки на приемнике, подбирая мелодию.
— Весенний лес? Нет, думаю, лучше водопад, — сказала она, и звуки нежных всплесков наполнили комнату.
Она уложила Линн на стол. Следующие полчаса Элизабет тянула, давила и вращала каждую часть ее тела. Она занималась шеей Линн, откуда брали начало головные боли, и особое внимание уделила верхней части спины и плечам.
— Вы чувствуете боль в голове и шее, но зарождается она здесь, — говорила Элизабет своим спокойным голосом. — Плохой день на работе заполняет этот треугольник в верхней части спины напряжением. Напряжение, по мере накопления, образует болевые узлы. Для многих людей это заканчивается судорогами; у вас же начинается головная боль.
Слушая объяснения, звучащие под тихий плеск, Линн думала о том, как бы ей хотелось, чтобы трудности на работе были единственной причиной ее напряжения.
К концу сеанса она действительно почувствовала себя лучше.
— Впервые за последние три дня мне не кажется, что я тащу на спине громадный рюкзак.
— Показать вам упражнения, которые вы можете делать прямо в офисе, чтобы снять нарастающее напряжение?
— Да. Жаль, что вы не работаете на дому у клиентов.
— Иногда работаю.
— Правда?
— Только с определенными клиентами.
— Итак, — сказала Линн, — если человек не может прийти сюда, вы можете приехать нему домой или в офис?
— Для вас или Бернадин я бы смогла.
— Спасибо.
Элизабет пожала плечами:
— Вы обе можете быть полезными для меня. Вы делаете мне рекламу. Давайте говорить начистоту: у вас прекрасные фигуры, вы обе в хорошей физической форме, а все знают, что систему упражнений для вас разработала я. Когда наступит время и я открою свой собственный клуб, мне бы хотелось, чтобы такие женщины, как вы и Бернадин, записались в него — и привели своих подруг.
Фотографии умерших девочек были приколоты булавками к пробковой доске в кабинете Линн.
Этот монтаж был сделан для ролика, анонсирующего это шоу. Эти лица западали в память: пять миловидных девочек-подростков с носами-пуговками и взбитыми волосами, которые забеременели, не захотели сказать об этом — и умерли.
Линн откинулась на спинку стула и посмотрела по очереди на каждую. Она изучала их лица в течение нескольких недель. Она знала, у кого над бровью есть родинка и чья улыбка приоткрывает неправильный прикус.
Пять девочек; пять матерей и пять отцов, готовых отдать любую часть своего тела, чтобы время повернулось вспять и подарило им возможность дать их дочерям совет и утешение.
Через два часа все родители соберутся в ее студии, чтобы рассказать свои печальные истории зрителям во всех концах страны.
— Нервничаешь? — спросила Кара, заходя с двумя чашками кофе в руках.
— Да.
Кара коснулась рукава Линн:
— Ты выглядишь великолепно.
— Правда? — Линн встала, чтобы продемонстрировать все платье, сшитое из белоснежного шерстяного крепа, с высоким воротником, который обрамлял ее лицо. — Я берегла его для сегодняшнего дня. Надеюсь, что шоу пройдет хорошо. Должно пройти. Тема очень важная, она не может не заинтересовать. Родители — очень впечатляющи. Не возможно не пожалеть этих девочек. Нас увидят в двадцати двух городах. А я даже еще не успела пролить на себя кофе.
Шоу продолжалось уже тринадцать минут, когда Деннис, наблюдавший за ним из аппаратной, сказал:
— Что это, черт побери?
Кара посмотрела на Линн, которая в этот момент шла по съемочной площадке с микрофоном в руке. Глаза у Кары округлились. Спина белоснежного платья Линн была вымазана чем-то, очень похожим на кровь.
— Перерыв! — сказала Кара режиссеру.
— Но…
— Немедленно прервите передачу! Уберите ее из кадра!
Мониторы переключили на рекламу, и Кара бросилась бегом на съемочную площадку. Работавшие там люди столпились вокруг Линн, которая только сейчас начала понимать причину этой суматохи. Кара быстро повела ее в свободную гардеробную.
— Это невероятно! — сказала Линн. — Как я могла — у меня даже нет менструации!
— Откуда же тогда это? Может быть мне стоит вызвать скорую помощь?
— Нет! Я хочу вернуться на съемочную площадку. Мне срочно необходимо другое платье.
Кара выбежала, встретила Пэм, послала ее в офис Линн за чистой одеждой и собралась бежать обратно к Линн. Но ее остановил Деннис.
— Нет, — сказал он, когда она ему все рассказала. — Линн не двинется с места, пока ее не осмотрит врач. Шоу отменяется. Пусть запустят «Лучшие из шоу» и сообщат, чтобы ждали дальнейших включений.
