возможностей проводились едва ли не ежедневно; они привлекали любопытную толпу, а также новых клиентов для практикующих членов Института.
Те, кто выбрал постоянное членство в Институте, отдавали Гилмору Лейбруку часть гонораров за такую привилегию, но Вирджиния считала цену более чем оправданной. В последние месяцы ее дела резко пошли в гору. Сейчас она зарабатывала вдвое против того, что получала, работая самостоятельно.
Вирджиния подошла к величественной лестнице, что вела в выложенный мрамором холл. Привратник Фултон, который продавал билеты на лекции и демонстрации, вежливо кивнул ей.
— Добрый день, мисс Дин. Мистер Уэлч предупреждал о вашем скором появлении. Он просил меня проводить вас прямо в приемную его помощницы. Там ждет молодая леди, которая хочет увидеться с вами.
— Благодарю, мистер Фултон.
Она пошла по коридору, по обеим сторонам которого открывались двери приемных и демонстрационных залов. Из-за закрытой двери до нее донесся знакомый голос — доктор Гарвуд читал лекцию группе исследователей.
— Из моих исследований ясно следует, что психическая энергия подобна энергии электрической. Но вместо того чтобы идти по проводам, она передается через эфир в виде потоков, — говорил ученый.
Вирджиния миновала эту дверь. Дойдя до приемной миссис Фордэм, она уже подняла руку, чтобы постучать, но вдруг задумалась. Что же она скажет сестре, с которой никогда прежде не встречалась?
Внезапно дверь соседней приемной распахнулась, и перед ней появился сам Джаспер Уэлч.
— Вот и вы, мисс Дин, — сказал Уэлч. Это был очень серьезный человек, по виду настоящий ученый. Ему было немного за тридцать, но его взлохмаченные светло-каштановые волосы уже начинали редеть. Взглянув на Вирджинию сквозь стекла очков, он сказал: — Вижу, вы получили послание. Миссис Фордэм говорит, что молодая леди жаждет встретиться с вами.
— Я должна поблагодарить миссис Фордэм. Она действовала очень быстро.
Бросив многозначительный взгляд на закрытую дверь приемной своей помощницы, Уэлч тихо сказал:
— Миссис Фордэм сообщила, что эта юная леди, очевидно, исключительно высокого происхождения. Девушка отказалась сообщить свое имя, однако миссис Фордэм подозревает, что она из очень хорошей семьи. Именно таких людей мистер Лейбрук хочет видеть в числе своих клиентов, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Да, мистер Уэлч. Я понимаю, что вы хотите сказать. А теперь с вашего позволения…
— Разумеется-разумеется. Увидимся завтра вечером, в приемной.
— Конечно.
Набрав в грудь побольше воздуха, Вирджиния наконец постучала.
— Войдите! — крикнула миссис Фордэм; ее голос, сухой и деловитый, выдавал нетерпение.
Вирджиния открыла дверь. Миссис Фордэм сидела за письменным столом. Это была женщина в возрасте, чопорная и седовласая. Держалась же очень прямо — как палка. Дама воззрилась на Вирджинию своими пронзительными птичьими глазками.
— Мисс Дин, — проговорила она, — вот молодая леди, которая вас спрашивает. — Миссис Фордэм кивком указала на девушку, сидевшую в кресле; причем было очевидно, что той очень не по себе.
— Мисс Дин? — спросила девушка с надеждой в голосе. — Я Элизабет…
«Моя сестра», — подумала Вирджиния.
— Здравствуйте, Элизабет, — сказала она. — Ваша мать очень тревожится из-за вас.
Девушка в растерянности захлопала ресницами:
— Она говорила с вами?
— Да.
— Ах, мисс Дин, я не хотела ее беспокоить. Но мне нужно было увидеться с вами, а я знала: она ни за что не согласится.
— Это мне известно. Однако должна вам сказать, что я отправила ей записку, когда узнала, что вы здесь. Несомненно, она уже выехала, чтобы забрать вас.
В глазах Элизабет заблестели слезы.
— Но мне нужно с вами поговорить, мисс Дин! Я не знаю, к кому еще обратиться.
— Почему бы нам не пойти вниз, чтобы выпить чаю, пока не приедет ваша матушка?
Чайный зал располагался на первом этаже Института. Высокие окна выходили в большой сад, где росли самые разнообразные растения и травы, обладающие, как говорили, свойством психического воздействия.
Вирджиния и Элизабет уселись за маленький столик, уставленный чашками и блюдцами. Тут стояли также чайник с черным китайским чаем и блюдо с крошечными нежными печеньицами. В зале скопилось немало людей — то были в основном посетители со стороны, которые пришли послушать лекцию или увидеть демонстрацию. Однако можно было заметить и практикующих членов Института.
— Когда я только начала видеть свет вокруг людей, я подумала, что это очень забавно, — сказала Элизабет. Она откусила кусочек пирожного. — Но когда я сказала об этом маме, она расстроилась. И сказала, что я никому не должна рассказывать о том, что вижу. Ее реакция меня напугала. Я попыталась… не видеть этот свет.
— Но ничего не вышло, верно?
— Ну… на некоторое время я смогла подавить в себе желание это видеть. Это как закрыть глаза или задержать дыхание. Но потом все равно пришлось смотреть.
— Это потому, что пользоваться вашим талантом — совершенно естественно. Как и пользоваться прочими чувствами, например, зрением, слухом или осязанием. Наверное, вам было очень трудно, когда вы обрели новое ощущение, а рядом не оказалось никого, кто мог бы вас наставить.
— Мама сказала, что все это — мое воображение. Она сказала: если я расскажу об этом кому-нибудь, все станут думать, что я страдаю умственным расстройством.
Вирджиния поднесла чашку к губам.
— И вы испугались — вдруг это правда?
— Да. Ради мамы я попыталась притвориться, что больше не пользуюсь тем, другим зрением. Но потом были два случая, когда я просто обязана была сказать ей о том, что увидела.
Вирджиния сделала несколько глотков чая и опустила чашку.
— Ваш талант — это особая форма интуиции, которая позволяет вам многое узнавать о характере человека.
— Да, именно! — с живостью воскликнула Элизабет. — Например, два месяца назад я навещала подругу, Софи Уилер, и как раз тогда к ним в дом приехал жених ее старшей сестры. Его провели в библиотеку, чтобы обсудить с мистером Уилером детали брачного договора. Прежде чем дверь закрылась, я успела увидеть, как они беседуют. Я открыла второе зрение и сразу же поняла: жених лжет насчет своего финансового положения.
— И что же вы сделали?
— Я ничего не сказала Софи. Но, приехав домой, все рассказала маме. Сначала она заявила, что это не наше дело. Но я видела: она очень встревожилась. На следующий день мама отправилась к миссис Уилер. Она сказала ей, что до нее дошли слухи о финансовом положении жениха, так что неплохо бы, мол, навести дополнительные справки. Потом мы узнали, что мистер Уилер объявил: их жених — обычный охотник за приданым. Брак не состоялся. После этого мама стала внимательнее относиться к моим предупреждениям. Но она по-прежнему настаивает, чтобы я не рассказывала посторонним о своих способностях.
— Должна заметить, что считаю совет вашей матушки весьма разумным, — сказала Вирджиния. — Вообще говоря, это плохая затея — рассказывать о своих паранормальных способностях тем, кто таких способностей лишен. Если, конечно, не сделать эти способности своим ремеслом, как, например, сделала я.
— Но публику привлекают паранормальные явления, — заметила Элизабет. — Люди приходят сюда, в Институт, чтобы послушать лекцию или посмотреть, как практики устраивают демонстрацию. И тут
