— Довольно необычный семейный девиз. Однако у меня складывается впечатление, что Суитуотеров не назовешь обычной семьей.
— Неправда, — возразил Оуэн. — Суитуотеры — самая обыкновенная семья.
Он отстегнул кожаные ножны и положил их так, чтобы находились под рукой. Когда же он снова взглянул на Вирджинию, она действительно смотрела на его возбужденную плоть.
— Так бывает всегда? — спросила она.
Его смех прозвучал как стон.
— Только тогда, когда я рядом с вами.
Опустившись на плащ, Оуэн привлек девушку к себе.
Она протянула руку и принялась поглаживать его набухшую плоть. Он закрыл глаза и стиснул зубы. Потом со стоном прохрипел:
— Я отчаянно хочу вас, Вирджиния.
— Вы будите во мне странное желание, — ответила она шепотом и содрогнулась. — Не знала, что такое бывает.
— Значит, мы с вами — прекрасная пара.
Он крепко обнял ее и снова поцеловал. Пусть поймет всю силу его страсти! Вздохнув, она обмякла в его объятиях, и рука Оуэна тотчас скользнула меж ее ног. Она была влажная и горячая, и он начал осторожно ласкать ее. Почувствовав дерзкое проникновение его пальца, Вирджиния вскрикнула и уткнулась лбом ему в плечо, а ее пальцы, до того сжимавшие его ствол, разжались, и она обняла его за плечи.
— А теперь расслабьтесь, — шепнул Оуэн.
— Не хочу, — ответила она, обдавая горячим дыханием его плечо. — Мне нравится так.
— Вам понравится еще больше, если сделаете, как я говорю. Даю слово. Расслабьтесь же.
Она повиновалась, и Оуэн добавил:
— А теперь держите меня так, словно от этого зависит ваша жизнь.
Вирджиния прижалась к нему изо всех сил, и снова по телу пробежала дрожь. Сейчас она уже сочилась влагой, и он, вдохнув ее аромат, шепнул:
— Да, вот так. — Он скользнул пальцем глубже в ее лоно и тотчас отдернул руку, вышел из нее.
— Нет-нет, — взмолилась она, схватив его запястье. — Не останавливайтесь!
— Я не собираюсь останавливаться. Но прошу: расслабьтесь.
Она повиновалась, но лишь отчасти. И Оуэн, смирившись, погрузил в нее палец и сделал несколько резких движений.
— Да, да, да! — закричала Вирджиния.
И Оуэн понял, что она возносится к вершинам блаженства. В следующее мгновение она содрогнулась со стоном, и ее губы чуть раскрылись. И в тот же миг Оуэн впился в них страстным поцелуем. Вирджиния вонзилась в его плечи, и, снова содрогнувшись, затихла в изнеможении. Выждав с минуту, Оуэн опрокинул ее на спину и тут же вошел в нее.
— О, Оуэн!.. — выдохнула она. — Оуэн!..
Но он был слишком далеко, чтобы отвечать, — находился за гранью сознания. Ослепленный энергией их общей ауры, жаркой и пылающей, он двигался все быстрее, двигался яростно и неистово. И вскоре воспарил туда же, где только что побывала Вирджиния. В этот момент она громко вскрикнула, и новый разряд энергии пронзил ее тело.
Ему казалось, что они вместе падали с головокружительной высоты, а их ауры сливались в этот чудесный момент близости.
Когда же буря улеглась, он открыл глаза и посмотрел на Вирджинию. Оказалось, что она наблюдала за ним — с каким-то странным, напряженным выражением на лице.
«Что ты чувствуешь? — хотелось ему спросить. — Ты чувствуешь связь между нами?»
Оуэн перекатился на спину, увлекая ее за собой, и она распростерлась на его влажной от пота груди. Он крепче прижал ее к себе и снова закрыл глаза. И позволил себе отдаться течению, увлекавшему его к туманной границе между сном и реальностью.
«Разве было что-нибудь лучше в моей жизни?» — подумал Оуэн, уже засыпая.
Глава 30
Его называли Волком, потому что он был быстр и жесток — как настоящий хищный зверь. Он сам дал себе это прозвище, будучи еще подростком, когда понял, что обладает способностями, каких не имелось у прочих уличных мальчишек. И никто не осмелился ему возразить.
Талант отлично ему служил. С годами у него сложилась репутация жестокого и неумолимого убийцы, и все остальные ему завидовали. Его знали на мрачных улицах лондонского дна. Знали и боялись.
До недавнего времени он жил припеваючи, находясь на службе у одного из королей преступного Лондона. Латтрелл ценил его таланты и щедро платил за работу.
«Но все хорошее когда-нибудь да кончается», — решил Волк. Латтрелл пал жертвой другого преступного короля, Гриффина Уинтерса. Смерть Латтрелла нарушила хрупкое равновесие сил лондонского дна, грозя хаосом. Чтобы окончательно всех запутать, Уинтерс продал дело и исчез. Говорили даже, что он вообще покинул Лондон. Никто не знал, куда он отправился. Одно было ясно: пока уцелевшие короли преступного мира не разберутся между собой, трудягам вроде Волка оставалось надеяться лишь на собственные силы. Приходилось выполнять работу для любого клиента — кто подвернется.
Никто не назвал бы сейчас его коммерцию процветающей. Когда прошлой ночью некий человечек, называющий себя мистером Ньютоном, заговорил с ним возле таверны и предложил работу, Волк согласился, не задавая лишних вопросов. И теперь он ждал, скрываясь в глубокой тени кладбища на улице, соседствующей с Гарнет-лейн. Если он рассчитал правильно, Суитуотер пойдет этой дорогой, покинув дом женщины по имени Дин.
Предвкушение убийства наполнило его пьянящим весельем. Чувства обострились, энергия била в нем ключом, но он не делал попытки сфокусироваться — просто наслаждался ночным мраком и ожиданием того, что неминуемо произойдет. Давненько его не нанимали для убийства, но он знал, что не растерял рефлексов — быстрых, как молния.
Словно в ответ на вспышки его собственной энергии, ручка странного зеркала, которое дал ему чудной коротышка, стала нагреваться у него в руке. Волк сомневался, что ему понадобится это зеркало, однако мистер Ньютон настаивал.
— У него тоже есть некоторый талант, — говорил Ньютон. — Не знаю, какого рода, но я уверен: он очень силен. Однако осечки быть не должно. Ты не станешь действовать наудачу.
— Справлюсь, — буркнул Волк.
— Я пекусь не о тебе, — сказал Ньютон. — Просто хочу быть уверенным в успехе дела. Пользуйся зеркалом именно так, как я сказал, ясно? И имей в виду, это очень опасная вещь.
Кладбище тонуло во мраке, однако Волк был достаточно осторожен, чтобы не смотреть в зеркало. Он уже сделал эту ошибку, когда вынул его из черного бархатного мешочка. А ведь его предупреждали!
— Обращайся с зеркалом с крайней осторожностью, — говорил Ньютон. — Оно живо реагирует на психическую энергию. Лучше всего вообще не глядеть в это зеркало. Однако в случае необходимости приглуши свои сверхчувственные возможности. Чтобы управлять Зеркалом Живой Силы, нужен очень большой талант.
Но любопытство оказалось сильнее. Волк извлек зеркало из мешочка и заглянул в него, лишь слегка притушив накал своей энергии. Он содрогнулся, вспоминая, как на него обрушилась ослепительная лавина, на миг лишившая его всякой силы. Даже не хотелось думать, что могло бы с ним произойти, если бы клиент не поспешил ему на помощь.
— Глупец! — воскликнул Ньютон, вырывая зеркало из рук Волка. — Я тебя предупреждал! Еще немного — и ты навсегда лишился бы своего дара. Цель эксперимента — ослепить Суитуотера, чтобы он не
