Уважаемый мистер Холмс!
Я последовал Вашему воистину бесценному совету, и вот теперь мне хотелось бы поведать Вам, к чему это привело.
Молдет-холл теперь ничуть не похож на пустой унылый особняк, которым Вы его наверняка запомнили. Теперь здесь постоянно царит веселье и звучит смех.
Мой зять Родни — отличный собеседник и опасный соперник в шахматах, а Софи по-прежнему хороша собой и мила, хотя мне кажется, что, познав радости материнства, она стала ещё краше.
Мы все находимся перед Вами в огромном долгу, и, желая оплатить его хотя бы частично, спешу Вам сообщить, что моего внука назвали в Вашу честь — Шерлоком.
Ваш покорный слуга,
Чарлз Крайтон.
Паддингтонский пироман
Мне очень хорошо запомнилось длинное, затяжное лето 1889 года. Дело было не в том, что оно выдалось самым жарким и солнечным за всё время моего проживания на Бейкер-стрит. В действительности то время запомнилось мне — как, уверен, и многим другим — серией пожаров, которые то и дело вспыхивали в Лондоне и причинили ущерба на десятки тысяч фунтов. Уносили они и человеческие жизни.
Всё началось в середине июня. За две недели случились три больших пожара — все в непосредственной близости от Паддингтона. Первый вспыхнул в общежитии для солдат-ветеранов. Погибло три человека. Второй пожар охватил фабрику по переработке льна. Здание полыхало два дня и две ночи. В третий раз огонь нанёс удар по конюшне при пивоваренном заводе. Внутри была масса сена и соломы, и потому нет ничего удивительного в том, что конюшня вспыхнула как спичка. В огне сгинуло пять превосходных лошадей-тяжеловозов.
Я полагаю, что Холмсу сразу стоило обратить внимание на эти возгорания. Он сам неоднократно повторял: «Одно происшествие — случайность, два — совпадение, три схожих между собой происшествия, как правило, указывают на то, что за ними стоит преступник». В оправдание моего друга могу сказать, что именно в это время он занимался расследованием весьма деликатного дела: речь шла о попытке шантажа одного высокопоставленного дипломата. Не стану углубляться в детали; достаточно сказать, что у Холмса было полно других хлопот. Вскоре после очередного, четвёртого пожара к нам на Бейкер-стрит заявился Лестрейд. На этот раз выгорел весь верхний этаж постоялого двора под названием «Ручки белошвейки». Прежде чем Лондонская пожарная бригада совладала с огнём, в нём погибла жена хозяина.
Лестрейд постоянно потирал брови, то и дело ослаблял узел галстука и выказывал другие признаки крайнего волнения. Представлялось совершенно очевидным. что беспокоит его не только жара.
— Мистер Холмс, — в голосе инспектора явно слышались умоляющие нотки, — мне нужна ваша помощь. Сейчас я обращаюсь ко всем без исключения, лишь бы предотвратить ещё одну трагедию. Уверен, что вы понимаете: все эти пожары, учитывая их сходство, дело рук одного и того же поджигателя.
— Да, инспектор, я действительно, пусть и запоздало, пришёл к такому выводу. Подозреваемые есть?
Лестрейд лишь сокрушённо покачал головой.
— А как поживают поджигатели, которых мы уже знаем? Где Эдриан Филипс? Где Брендан Мёрфи?
— Филипс всё ещё сидит за решёткой в Пентонвилле, — ответил Лестрейд, — а Мёрфи в прошлом месяце умер.
— А как насчёт Филдинга — бомбиста из Беркшира?
Холмс обладал незаурядной памятью на имена злодеев и их преступления. Его ум порой напоминал мне постоянно пополняемую картотеку.
— Его уже допросили, — покачал головой инспектор. — На все дни, когда вспыхивали пожары, у него есть алиби.
— Скажите, а где сейчас Дэмьен Эпплгейт? — подумав, спросил Холмс.
Лестрейд нахмурился, вспоминая:
— Эпплгейт? Ах да, как же, как же… Он, кажется, занимался поджогами служебных помещений, чтобы потом их владельцы могли потребовать компенсацию по страховке?
— Да, я говорю именно о нём, — кивнул мой друг.
— У вас потрясающая память, мистер Холмс, — с восхищением заметил Лестрейд. — Надо будет проверить, где у нас сейчас Эпплгейт. — Инспектор сделал пометку в блокноте.
— Вы не рассматривали версию, что пожары устраивались ради страховых выплат?
— Это вряд ли, мистер Холмс, — возразил Лестрейд. — Общежитие для ветеранов принадлежало городскому совету, владелец пивоварни вряд ли стал бы сжигать собственных лошадей, а фабрика по переработке льна и вовсе не была застрахована.
Холмс прислонился к каминной полке и внимательно посмотрел на Лестрейда:
— В таком случае, инспектор, боюсь, нам не повезло. Мы имеем худший из всех возможных вариантов. В городе действует пироман.
— Я вообще-то думал, Холмс, что любой поджигатель является пироманом, — вмешался я.
— Это не совсем так, Уотсон, — помотал головой Холмс. — Преступники устраивают поджоги по самым разным причинам. Об одной мы только что говорили — получение страховой выплаты. Кроме неё есть ещё куча других — попытка убийства, сокрытие следов преступления, вымогательство, организация беспорядков и волнений… я могу перечислять и дальше. Однако во всех этих случаях у преступника есть мотив и от этого мотива ведёт ниточка к самому негодяю. В случае с пироманом всё гораздо сложнее. Таким человеком движет лишь безумие, а в его поступках отсутствуют последовательность и логика. Пиромания — психическая болезнь, выражающаяся в неодолимом болезненном влечении к поджогам, причём влечение это возникает импульсивно. Пиромана завораживает вид пламени. Очень часто он стоит в толпе зевак, собравшихся поглазеть на пожар, и радуется делу своих рук. — Повернувшись к Лестрейду, Холмс спросил: — Кстати, инспектор, вы проверяли зевак, смотревших на пожары?
— Ну конечно, мистер Холмс, — подтвердил Лестрейд. — Мы в Скотленд-Ярде знаем всё про этих пироманов. К счастью, они большая редкость. Я велел своим людям, не поднимая лишнего шума, смотреть в оба — вдруг они увидят в толпе на разных пожарах одно и то же лицо. К сожалению, никаких результатов.
— Известно, что как раз ради этого пироманы нередко переодеваются и вообще всячески маскируются, чтобы их не опознали.
— Да, это так, — кивнул Лестрейд, — и мои люди были поставлены в известность об этой уловке. Я велел им быть крайне внимательными. Но, как я уже сказал, все наши усилия не дали результата.
Холмс подошёл к серванту и вытащил большую карту Лондона. Расправив её на столе, он повернулся к Лестрейду:
— Инспектор, не могли бы вы показать, где именно происходили пожары?
— Конечно, — с готовностью ответил Лестрейд. — Общежитие находилось на Бишоп-Бридж-роуд, конюшни — на Лондон-стрит, а постоялый двор «Ручки белошвейки», вернее, то, что от него осталось, располагается на Хэрроу-роуд. Завод был на Саут-Ворф-роуд. — Всякий раз инспектор тыкал в карту пальцем.
— Странно. Очень необычно, — потёр подбородок Холмс.
— Что именно? — спросил я.
— Места возгорания расположены очень близко друг к другу. Буквально рукой подать.
