Следующий вопрос задаю Чаку Занусси:
— Он что, купил журнал?
Креплин натянуто смеется:
— Нет-нет, «Компу-Уорлд» приобретен вовсе не мной, хотя подобная перспектива, конечно же, представляется весьма привлекательной. Ваш: журнал выкуплен нашей компанией.
— Как и все остальные издания, выпускаемые «Гетц-Браун Труп», — добавляет Чак. — Клаус представляет «Клауса-Зандерлинга».
— Вы слышали о нас? — осведомляется Креплин. Эта компания — единственный в своем роде международный холдинг, крупнейший в Европе и наиболее влиятельный на растущем азиатском и южноамериканском рынках.
— А кому не известна ваша фирма? — отвечаю я вопросом на вопрос.
Клаус Креплин вновь приторно улыбается:
— С некоторых пор мы подыскивали плацдарм для выхода на североамериканский рынок, — поясняет Креплин. — Фирма «Гетц-Браун» представлялась идеальной для обустройства по эту сторону Атлантики.
— И какова же ваша роль среди нового антуража? — осведомляюсь я.
— Клаус — новый директор, — поясняет Чак.
— Нет-нет-нет, — возражает иностранец, — повторюсь, Чак, вы — по-прежнему директор «Компу- Уорлда». Я — всего лишь юбер-редактор всех изданий «Гетца-Брауна», посвященных аудио- и компьютерной технике. Тем не менее, — теперь европеец обращается непосредственно ко мне, — позвольте заверить: мы уважаем суверенитет каждого журнала. Я так и сказал Чаку, когда вчера вечером мы летели обратно из Чикаго.
— И ты мне позвонил, — обращаюсь я к Занусси, но вновь встревает Креплин:
— И я попросил Чака позвонить Вам и договориться о встрече. Нед, я хотел встретиться с вами незамедлительно, поскольку вера «Клауса-Зандерлинга» в упорядоченную преемственность необычайно велика. Мы имеем немалый опыт подобных переходных этапов в корпоративной истории и гордимся минимальным вмешательством в текущие дела столь ценного издания, как ваше.
— Вы хотите сказать, я могу заверить всех членов своей команды, что им не о чем беспокоиться? — уточнил я.
— Безусловно. Кстати, я восхищен руководителем, защищающим своих подчиненных.
— Мистер Креплин, мои люди — не подчиненные.
По голени стукнул чужой ботинок. Занусси подсказывал: «сбавь обороты».
— Конечно, конечно же. Снова меня подвел английский. Коллеги, верно?
— Точно. Лучшие продавцы во всем бизнесе.
— И вновь позвольте заверить: ваша команда останется вашей. И, пожалуйста, называйте меня Клаус, хорошо?
— Легко, — согласился я.
Креплин сверился с часами, после чего вытащил из кейса миниатюрный мобильник.
— Необходимо позвонить в Гамбург, в головной офис. Простите, если отлучусь на минуту?
Мы с Чаком кивнули, иностранец направился в фойе.
Повисла долгая тишина, Чак возился в лагуне сиропа. Когда Креплин скрылся из пределов видимости, Занусси знаками предложил мне подвинуться поближе и спросил:
— С какой стати ты вел себя, как агрессивный балда?
— Кто балда? Я балда? — рассерженно прошипел я в ответ. — Чакки, ты сам круглый болван. Заманил меня без малейшего предупреждения.
— Не наседай на меня так сильно, ладно? Хотел бы я знать, говорит ли Креплин с нами начистоту или хитрит?
— Думаешь, мы обречены?
— Ну, скажем так: я перепуган… но не до усрачки.
— Великолепно.
— Ты общался с ним на грани сарказма, а сейчас, скорее всего, такая манера — не самая лучшая. Тем более нам обоим ясно: новый «юбер-директор» способен вышвырнуть нас на улицу в мгновение ока.
Резонно. Пожимаю плечами, выражая неохотное согласие.
— Послушай, Недди, ты же и сам знаешь: лучше тебя в продажах никого нет. Можешь очаровать хоть Саддама Хуссейна. Всего-то и требуется, что понравиться Креплину. Я к тому, что Клаус слышал о тебе в фирме хорошие отзывы. И думаю, у немца хватит мозгов сообразить: «Компу-Уорлд» — маленькая, прибыльная организация, так что зачем устанавливать новый порядок, если и старое руководство неплохо? Просто продай себя немецкому болвану, ладно?
— Хорошо, хорошо, — согласился я, — пускаем в ход тяжелую артиллерию обаяния.
Поднимаю взгляд. Вернувшийся за столик Клаус Креплин просто сияет от удовольствия, услышав мою оговорку.
Стараюсь изобразить раскаяние:
— Искренне сожалею, мистер Креплин…
— Прошу вас, называйте меня Клаус.
— Клаус, я не хотел вас обидеть.
— Я вовсе не обиделся, Нед.
— Но поймите же…
— Знаю-знаю, думаете, что вам грозит опасность. Новое руководство, новые корпоративные правила. И, конечно же, волнуетесь: уж не уволят ли нас в полном составе, ja?
Мне стоило большого труда не ответить «да» («Нед, только без сарказма!») и ограничиться простым кивком.
— Вполне объяснимое волнение, — продолжил Креплин, — уважаю подобные чувства. Ведь ваше беспокойство свидетельствует, что вас беспокоит будущее тех, кто работает вместе с вами. Но могу вас заверить: до тех пор, пока ваше подразделение поддерживает высокую продуктивность, никаких увольнении не предвидится.
— Весьма признателен, — произнес я.
— Что же касается рождественского бонуса… каждый получит ровно столько, сколько начислено. Но проблема — вернее, даже не проблема, а незначительная бухгалтерская формальность — сводится к тому, что отчетный год в «Клаус-Зандерлинге» заканчивается тридцать первого января, и мы никогда не выплачиваем премий ранее указанной даты. Однако, уважая сложившуюся в Америке традицию выплачивать премиальные до Рождества, вношу следующее предложение: пятьдесят процентов причитающейся суммы — в последнюю пятницу перед Рождеством, а остальную половину — тридцать первого января. Хорошее решение, правда?
Плохое. Особенно для задолжавших такие крупные суммы, как я. Или для Дебби Суарес, рассчитывавшей на полную сумму перед Новым годом, чтобы оплатить образование сына. Для Дейва Мадуро — он еле-еле выплачивает двойные алименты. Да и для всех сотрудников северо-западного отдела продаж, о которых я смог вспомнить: все они без исключения — просто образец финансового раздолбайства (а вы покажите мне продавца, живущего по средствам!). Так что простите, герр Креплин, но решение ваше — абсолютно говенное.
Я украдкой взглянул на Чака. Во взгляде Занусси читалось: «Не спорь с уродом. Мы ничего не добьемся».
Выдавливаю приличествующую подчиненному улыбку:
— Думаю, разумный компромисс.
— Прекрасно, — отвечает немец, радуясь возможности завершить неловкое обсуждение. — А теперь, Нед, если ваши планы позволяют, хотелось бы встретиться с вами за ужином. Надеюсь, после этого вы сможете показать мне театры и «Трайбеку», расхваленные немецкой прессой.
Ботинок Чака вновь оказывается на моей ноге.
— Разумеется, Клаус. Вот только позвоню жене и…
