самым автоматически расторгнуты трудовые соглашения с сотрудниками компании. Однако материнская фирма, «Клаус-Зандерлинг», намерена следовать всем юридическим нормам штата Нью-Иорк, относящимся к расторжению трудовых договоров. За каждый год вашей работы на благо фирмы будет выплачена двухнедельная заработная плата. В течение первого квартала нового года сохраняет действие медицинская страховка. В соответствии с нормами корпоративного трудового права, по истечении указанного периода вам будет предоставлена возможность продлить медицинский полис на полтора года, при условии, что ежемесячные взносы с вашей стороны поступают стабильно. К тому же, как бывший менеджер высшего звена «Компу-Уорлд», вы окажетесь задействованы в двухмесячной программе по повторному трудоустройству для руководителей, что, грубо говоря, поможет вам найти рабочее место, соизмеримое с вашим нынешним корпоративным статусом.
Билл говорит безжизненно, монотонно, без малейшего оттенка дружелюбия. Слова омывают меня, точно потоки грязной водицы. Интересно, не вода ли в венах уродца?
— Далее. Вам, вероятно, будет небезынтересно узнать, что агентство по трудоустройству, за которым вас закрепили, «Джерард Флинн Ассошиейтс», является, как я полагаю, одним из наиболее профессиональных предприятий, занимающихся повторным трудоустройством руководящего состава, ориентированным на результативность, проявляющуюся, выражаясь языком статистики, в максимальных показателях…
Отрываю взгляд от линолеума и перебиваю говорящего:
— А как же наши премии?
Фрейндлих прерывается — пусть и небольшая, но заминка:
— К рассмотрению данного вопроса я перейду после того, как…
— Говорите сейчас!
— Я бы предпочел…
— Тридцать первого января нам обещали выплатить вторую половину бонусов!..
— Вношу поправку: пока журнал находился в собственности компании «Клаус-Зандерлинг», к концу месяца вам полагалось пятьдесят процентов премиальных. Но теперь, поскольку владельцем является «Спенсер-Рудман»…
Не верю своим ушам. Ведь «Спенсер-Рудман» — ТНК, которой принадлежит наш основной конкурент, «Пи-Си Глоуб»…
— Я думал, издание закрыто. Оказывается, нас перепродали «Спенсер-Рудману»?
— Все очень просто, — поясняет Билл Фрейндлих, — «Клаус-Зандерлинг» уступил компанию «Компу-Уорлд Инкорпорейтед» фирме «Спенсер-Рудман», а та, в свою очередь, приняла решение о закрытии издания…
— Шутите!
— Боюсь, мистер Аллен, я весьма серьезен. Однако, пожалуй, будет лучше, если ситуацию вам разъяснит представитель компании «Спенсер-Рудман»…
Фрейндлих набирает трехзначный номер, бормочет:
— Он здесь. — И кладет трубку. — Собственно говоря, упомянутый джентльмен просил вызвать его, как только вы появитесь в моем офисе.
В дверь постучали. И вошел Чак Занусси.
— Ну, здорово, Нед, — холодно произносит мой бывший начальник, а Фрейндлих выскальзывает из кабинета, прикрыв дверь. — Похоже, ты не ожидал встретить меня сегодня утром.
Не могу подыскать слов.
— Ну что, «герр редактор», язык проглотили?
Хочется убежать из комнаты.
— Ну, если даже ты потрясен, то можешь представить, насколько удивился я, когда за день до Рождества мне позвонил друг из компании «Спенсер-Рудман» и сказал, что они готовы выкупить издание «Компу-Уорлд»… похоже, мы на славу поработали, отбивая заказчиков у «Пи-Си Глоуб» — ведь, по словам приятеля, парни из «Спенсера-Рудмана» занервничали, когда мы сели конкурентам на хвост, тем более, что для трех компьютерных изданий «потребительских возможностей рынка» оказалось маловато. Так что нас решили выкупить и потопить. И знаешь, что самое смешное? Похоже, что предложение о продаже пришло «Клаус-Зандерлингу» в середине декабря. Примерно тогда, когда вы с Клаусом Креплином строили планы, как скинуть меня с работы…
Занусси прерывается, чтобы до меня дошли последние слова. Отвечаю:
— Чак, честное слово, я не плел с Креплином никаких заговоров. Немец хотел тебя уволить…
— …И посадить тебя на мое место, так?
— Но я ему сказал…
— Ну да, могу представить: «Чак привел меня в фирму. Научил всему, что знаю о продажах. Он — мой друг»… — Занусси горько, ехидно улыбается. — К счастью, мой друг в «Спенсере-Рудмане» — настоящий. Предложил работу. Сперва — контроль за ликвидацией «Компу-Уорлда», затем — должность главного редактора, курирующего всю периодику «Спенсера-Рудмана», посвященную компьютерной и программной тематике. Даже предложил нанять помощника. Конечно же, я думал о тебе, пока приятель слово в слово не пересказал беседу с Креплином, состоявшуюся пару дней назад, после того, как «Клаус- Зандерлинг» согласился на продажу издания: «Чаку Занусси очень повезло, что вы его наняли. Потому что на следующей неделе его собирались уволить и назначить вместо него Неда Аллена».
Повисла очередная неловкая пауза.
— В общем, Нед, ты наверняка поймешь, что мне было не очень неприятно узнать: ты, выражаясь профессиональным языком, собирался меня подсидеть…
— Чак, выслушай, пожалуйста. Я не хотел…
— И слушать тебя не желаю. Поскольку твои слова теперь не имеют никакого значения. — Занусси встает, нависает над краем стола. — Но знай: будь моя воля — тебе бы больше никогда, ни за что не работать в нашем бизнесе…
Чак идет к двери и на прощание посылает последнюю, убийственную улыбку:
— С Новым годом, Нед!
Дверь закрыта. Обессиленно падаю на стул. Я — в комнате смеха. В зеркальном лабиринте, откуда нет выхода.
Последствия недавних событий (как профессиональные, так и материальные) только что оформляются в голове. Мир сошел с ума, я отупел настолько, что едва заметил появление Билла Фрейндлиха. Кадровик вновь уселся за стол и приступил к прежнему, бесстрастному бормотанию, но к тому времени я настолько ушел в себя, что понимал лишь отдельные фразы: «Ваш итоговый расчетный чек вышлют почтой… «Джеральд Флинн Ассошиейтс» ожидает вас… Искренне сожалеем о внезапности, с которой…»
Затем Фрейндлих встает, а в кабинет заходит Лоренцо, сообщив, что проводит меня в мой бывший кабинет, где мне предоставят пятнадцать минут, чтобы забрать вещи.
Меня так шатает, что на обратном пути к лифту Лоренцо поддерживает меня под левый локоть.
— В порядке? — уточнил охранник, как только сомкнулись створки кабины.
— Нет, — еле выдавил я.
Лифт камнем упал на одиннадцатый этаж. Двери распахнулись. А за ними, прямо лицом ко мне, стоял Клаус Креплин. Сперва фриц удивленно отпрянул. Затем он пожимает плечами с таким видом, точно произносит «се ля ви», вытянув губы в тонкую ухмылочку хорька.
— Ну, что сказать вам, Эдвард? Только одно: таков уж наш биз…
Но он не успевает договорить. Я бью Креплина в рот кулаком, затем со всей силы ударяю в живот. Тот сгибается пополам. Вновь вмазываю кулаком в лицо. Клаус падает на пол, и я срываюсь, пинаю немца в грудь, в голову, в зубы…
Нападение — безумная, пьянящая вспышка, она длится не дольше пяти секунд. Подбегают охранники корпоративной службы безопасности, внезапно Лоренцо сгибает мне левую руку в полузахвате.
Я испытываю какую-то странную отстраненность, точно парю над событиями, наблюдая за происходящим, как посторонний, не вовлеченный в стычку наблюдатель.
