компании подлецом-заговорщиком, готовым ударить в спину. Называю предполагаемый оклад — и жена в радостном предвкушении, хотя и волнуется.
— Безумные деньги, — комментирует Лиззи.
— Разбогатеем.
— Жить станет проще.
— Гораздо. К тому же, как говорится, деньги дают свободу.
Солнечная безмятежность Невиса в конце концов вынуждает нас расслабиться, заставляет проводить остаток недели в праздности, просыпаясь не раньше десяти, завтракая на веранде, устраивать долгие прогулки вдоль побережья, поздними вечерами валяясь в кровати, избегая общества соотечественников, ужиная в одной из вонючих забегаловок (примитивных шалашей) на побережье, в которых подают омаров. Встречу Нового года отметили бутылкой шампанского и пьяным походом на пляж, где упали, запнувшись о песок, позволяя теплой воде залива омыть наши тела. Одежда промокла. Наплевать. Мы легли на спины, любуясь световыми спецэффектами ночного неба. После долгого молчания Лиззи произнесла:
— Вот если бы не возвращаться…
— Ну да…
— Нет, я серьезно. Предположим, мы послали бы прежнюю жизнь куда подальше. К черту карьеру, стрессы, бесконечный подхалимаж, бессонные от волнения ночи, коллекционирование лишнего барахла…
— И что предлагаешь взамен? Поселиться на острове вроде Невиса, переехать в тростниковую хижину?
— Красивая мечта, правда?
— В мечтах все очень привлекательно, но…
— Знаю. Нужно возвращаться к действительности.
— Именно. К действительности.
И ранним утром следующего дня мы вернулись, сменив солнечное марево Вест-Индии на пепельно- серое манхэттенское небо.
Почти всю новогоднюю ночь не мог заснуть. С рассветом развалился на диване, вглядываясь в яснеющий небосвод.
Принял душ. Побрился. Надел темно-серый двубортный костюм и вернулся в спальню: Лиззи заворочалась в кровати.
— Выглядишь, как начальник, — похвалила она и легко поцеловала в щеку. — Удачи!
Вхожу в здание. Поднимаюсь на лифте на одиннадцатый этаж. Дверь открывается, и… И появляется Дебби Суарес. В полном отчаянии. Красные, опухшие глаза — точно девушка проплакала несколько часов. Рядом — Хильди Хайман. Вместо лица — застывшая, потрясенная маска. Обе несут коробки с бумагами, между ними — большая, мускулистая баба с лицом, напоминающим ломоть тюремного хлеба, одетая в темно-синюю форму, в похожей на полицейскую фуражку, на которой, чуть пониже кокарды, — логотип: «КОРПОРАТИВНАЯ ОХРАНА».
— Дебби, Хильди… Что стряслось? — уточняю я.
Суарес разрыдалась:
— Гады… поганые сволочи…
Охранница мягко подталкивает женщин к лифту.
— Нас предали, мистер Аллен, — поясняет Хильди. — Я так и знала: немецкие выродки…
Кабина закрывается, и сотрудницы пропадают.
Оборачиваюсь. Передо мной, на подступах к дверям в офис «Компу-Уорлда», — два охранника. За стойкой приема посетителей — охранница. Сквозь стеклянные окна, ограждающие пространство, где сидит женщина, вижу, как нескольких подчиненных из отдела телефонных продаж ведут по коридору еще несколько тяжеловесов из секьюрити. Я потрясен. Онемел. Прирос к месту.
А охранница за стеклом спрашивает:
— Чем могу помочь?
— Я здесь работаю.
— Вы — сотрудник «Компу-Уорлд Инкорпорейтед»?
— Директор регионального отдела продаж по…
Сотрудница охраны нетерпеливо щелкает пальцами и требует:
— Удостоверение.
Вытаскиваю бумажник, протягиваю ламинированную пластиковую карточку, служащую пропуском в мир «Компу-Уорлда». Женщина кладет удостоверение на стойку и находит мое имя в списке. Затем кивает одному из вооруженных охранников, стоящих перед входом:
— Верно, мистер Аллен… Лоренцо проводит вас в отдел персонала.
Меня бросает в жар. Отдел персонала — расстрельный ряд, отдел, занимающийся оформлением новых сотрудников и увольнением старых.
— Могу я встретиться со своим руководителем, мистером Занусси?
— Мистер Занусси у нас больше не работает.
— А Клаус Креплин?
— Мистер Аллен, если вы пройдете вместе с Лоренцо в отдел персонала…
Мой голос срывается на визг:
— Никуда я не пойду, пока не переговорю с паршивцем-Клаусом!
Лоренцо выступает на шаг вперед и становится напротив. Шесть футов четыре дюйма, накачанный, хмурая мина, на которой читается только два слова: «Не балуй». Охранник говорит так тихо, что еле слышно:
— Сэр, рекомендую проследовать за мной на верхний этаж. — И, похлопав меня по плечу, указывает на лифт.
— А как же удостоверение?
— Разберемся, — отвечает Лоренцо.
Ни слова не говоря, поднимаемся на восемнадцатый этаж.
Лоренцо проводит меня по длинному узкому коридору, усыпанному ледяными дверями мелких офисов. Стучит в какую-то дверь, засовывает внутрь голову, знаками приглашает зайти. Закрывает за мной дверь.
Кабинет крошечный, места хватает только для стального стула, поставленного напротив миниатюрного металлического рабочего стола. Через мгновение дверь распахивается, входит ничем не примечательный человечек лет сорока. Костюм, галстук, очки в роговой оправе, патронташ ручек в нагрудном кармане, волосы песочного цвета с проседью.
— Простите, что заставил ждать, мистер Аллен, — произносит вошедший, усаживаясь за стол напротив. — Билл Фрейндлих, отдел персонала. Присаживайтесь, пожалуйста.
Фрейндлих не протянул мне руки, не смотрит в глаза. Вместо этого открывает большую, толстую папку, принесенную с собой. В верхнем уголке прикреплена моя фотокарточка. Досье.
— Вероятно, вы хотите узнать, что же происходит, — произносит Билл голосом, отработанным настолько, чтобы скрывать малейшие проявления эмоций.
— Меня уволили… вот что происходит!
— Не совсем. Случилось следующее: «Компу-Уорлд Инкорпорейтед» продали…
— Нас продали?! — я срываюсь на крик. Дверь распахивается, внутрь заглядывает Лоренцо.
— Всё в порядке, — успокаивает охранника кадровик, после чего холодно смотрит на меня: — Я прав?
Оседаю в кресло, рассматриваю пол. Билл Фрейндлих продолжает:
— Понимаю ваше потрясение, но прошу… нам обоим станет легче, если вы позволите мне объяснить, каковы грядущие последствия.
Клерк ожидает ответа, но я сохраняю молчание, упрямо уставившись вниз, на обшарпанный линолеум.
— Как я уже сказал, сегодняшним утром состоялась продажа «Компу-Уорлд Инкорпорейтед». Тем
