– Ради меня, – поправила его богиня.
– Да, по крайней мере я так думал.
Богиня обняла Перкара, хотя грубая парка, должно быть, царапала ее нежную кожу, и прижалась щекой к его щеке; тело ее было теплым, почти горячим.
– Я ведь пыталась остановить тебя, – напомнила она Перкару и отстранилась. Перкар стоял перед ней, не зная, что делать и что говорить. – Я пыталась остановить тебя, – повторила богиня.
Перкар с несчастным видом пожал плечами:
– Я тебя любил. И делал глупости.
Богиня кивнула:
– До меня дошли слухи, издалека, из-за гор. Он ведь поет о тебе, пожирая меня. Ты чувствуешь себя возмужалым, Перкар? Ты чувствуешь, что стал подходящей парой богине?
– Нет, – ответил Перкар тихо, но твердо. – Нет, ты была во всем права.
– Чего же ты хочешь от меня теперь? – Голос богини прозвучал резко. Вот такая она всегда и была: ласковая и жестокая, дарующая утешение и гневная – все разом.
– Я хочу одного: чтобы ты меня простила.
– Простила тебя? – Она повторила его слова, как будто не поняла их, как будто это были слова неизвестного ей языка.
– Простила мне то, что я убивал ради тебя. Простила мне… – Перкар искал подходящие слова, но, хоть он и обдумывал предстоящий разговор, сейчас они все куда-то делись.
– Простила тебя… – повторила богиня, медленно качая головой. – Люди так много всего совершали ради меня все эти годы, так много всяких глупостей. Знаешь, раньше я не пыталась остановить их – меня их глупости забавляли. Но кровь той девушки, в чьем обличье ты меня видишь… Ох, она спит иногда так долго, но все же временами я становлюсь почти человеком. Я чувствую грусть, чувствую стыд – совсем как ты, – хотя и ненавижу себя за это. И я чувствую любовь, Перкар. Ты можешь причинить мне боль. Я всегда боялась – ты пожертвуешь собой и увеличишь мою печаль. Как и случилось.
– Но я ведь жив, – сказал он ей. – Вот же я.
– Но ты так ужасно изувечен, – прошептала богиня, – весь в шрамах. Как же мне простить тебе это, как простить увечья моего милого Перкара? – Она встряхнула головой. – Бери все, что тебе надо, – сказала она наконец. – Если тебе нужно мое прощение, возьми его.
– Ты должна даровать его, мне кажется, – ответил Перкар.
Богиня широко раскинула руки, показывая и вверх, и вниз по течению потока, вытянувшись всем своим нагим телом.
– Здесь все, что у меня есть, – ответила она. – Вся я, все, что есть во мне, – твое. Если ты можешь найти во мне прощение – возьми его; я готова его тебе даровать. Но найти его для тебя я не могу.
Перкар кивнул, не зная, что сказать. Богиня долго задумчиво смотрела на него, прежде чем заговорить снова. Потом с легким вздохом она приблизилась и взяла юношу за руку; они вместе стали смотреть в воду.
– Кое-что найти для тебя я все же могу, – прошептала богиня. – То, что принесло мое течение из верховий.
– Что же это? – спросил Перкар с надеждой.
– Кое-что от соплеменников твоего отца. Смотри: вон там… и там. – Она показала на прозрачные струи, но юноша не заметил в них ничего необычного.
– Что там?
– Кровь, – ответила богиня, крепче сжав его руку. – Там их кровь.
Перкар думал, что теперь уже никакие новости не смогут поразить его; однако, возвращаясь туда, где ждал Нгангата, он чувствовал себя совершенно оледеневшим, и не от холода. Богиня долго говорила с ним, рассказала все, что знала, а потом с мимолетным поцелуем, напомнившим ему о первом уроке страсти – таком далеком! – исчезла. Но даже поцелуй богини потерял всякую важность по сравнению с тем, что она ему рассказала.
– Ну? – нетерпеливо спросил Нгангата, поднимаясь и вскидывая на плечо свой окованный пластинками металла костяной лук.
– Война, – прошептал Перкар. – Мой народ воюет с менгами.
– Твой народ всегда воюет с менгами, – ответил Нгангата, хотя и несколько настороженно.
– Нет. Менги всегда грабили нас, и мы всегда защищались. Но теперь мой народ захватил долину Экасагата и построил дамакуты, чтобы защищать захваченные земли.
– Но почему Братец Конь и его племя ничего не слышали о войне?
– Может быть, и слышали, – ответил Перкар мрачно.
– Я не верю в это, – возразил Нгангата.
– Ну, может быть, до них дошли слухи, но Братец Конь решил, что речь идет об обычном набеге, как всегда. Граница ведь во многих лигах от их земель.
– Верно. И менги – не единый народ. То, что волнует кочевников, живущих на западных равнинах, безразлично живущим на юге.
– Только не во время войны, – отметил Перкар. – Их союз и существует ради взаимной защиты и
