– Ты мог бы остановить их, – крикнул ему Перкар.
– Это не мое дело, – досадливо ответил Ворон. – Мы теперь слишком близки к цели. Я уже почти ощущаю победу. Если я покажу свою силу, обнаружу свою истинную сущность, Балати может заметить, что происходит. Кто знает, что он тогда сделает? Я уж точно не знаю.
– Если нас всех убьют… – начал Перкар, но Карак перебил его:
– Ты и остальные могли бы задержать врага и дать время нам с Хизи. Она – главная. Только ее жизнь имеет значение.
– Нас слишком мало, – бросил Перкар. – Менги могут обтечь нас, словно Река, которой они служат. Мои товарищи и твои воины их совсем не задержат.
– Дело скоро дойдет до схватки. Тогда, может быть, мне придется показать себя, – сказал Карак. – Но я не стану делать этого без крайней необходимости.
– Ты имеешь в виду – пока мы все не погибнем, а ты не улетишь вместе с Хизи.
– Да; раз уж ты заговорил об этом, именно так я и собираюсь поступить. Но будем надеяться, удача нам не изменит.
В этот момент Нгангата поднял лук и громко завопил. Его крик подхватили несколько воинов Карака. На мгновение Перкар испугался, что менги нагнали их. Потом он увидел: впереди деревья ощетинились копьями и луками. Поджарые волки, как тени, скользили между могучими стволами, а все прогалины заполнили бесчисленные воины. Их отряды были всюду, куда бы Перкар ни кинул взгляд, и полностью перекрывали все пути.
Гхэ вонзил когти в ладони, собирая остатки самообладания. Разведчики обнаружили Квен Шен и Гавиала. Вампир мог напасть на них в любое мгновение, когда пожелал бы, взлетев на крыльях ветра. Однако Мох предупредил его, что этого делать не следует, и с величайшей неохотой Гхэ подчинился молодому шаману. Хотя Гхэ был уверен, что ничто не может противостоять его силе, Мох убедил его, что в этом случае он может проиграть: и действительно, ведь черные чары Квен Шен и ее туповатого супруга не только скрыли их самих и позволили похитить Гана, они сделали невероятно трудным преследование. Даже теперь Гхэ при помощи своих сверхъестественных способностей не мог их обнаружить, хотя Мох и заверил его, что беглецы совсем близко. Шаман не сомневался, что к концу дня отряды менгов окружат противников, включая Хизи и ее ручных демонов. Вот тогда-то и начнется сражение.
– Мы не должны позволить нетерпению и гневу разделить нас, – настаивал Мох. – Я с помощью своих духов наложил сотни заклятий, чтобы не дать Владыке Леса проснуться и чтобы защититься от других существ, населяющих Балат. Если ты выступишь против врагов в одиночку, то сможешь полагаться только на себя. У тебя много силы, но ты встретишь тут более могучих богов, тех, с кем так легко не разделаешься. А вместе, ты и я, мы можем с ними справиться.
Так что, несмотря на близость Хизи, Гхэ приходилось проявлять терпение.
Ветер донес до него запах смерти: менгские воины смело кинулись преследовать беглецов – Квен Шен, Гавиала и Гана – по крутой извилистой тропе, но вверху кто-то защищал проход, и Гхэ ощутил, как трепещут и рвутся душевные нити. Среди отлетающих жизней он ощутил одну, хорошо знакомую.
– Не беспокойся, Мох, – сказал Гхэ своему спутнику. – Я доберусь только до передового отряда. Там, впереди, есть что-то, что мне нужно увидеть.
– Будь осторожен, – предупредил его молодой менг. – То, что ты почувствовал, может оказаться западней.
– Я знаю. Но мне почему-то кажется, что это не так. – Гхэ спешился и, как гончая, идущая по следу, побежал сквозь чащу вечнозеленого кустарника на склоне. Трепет борющейся со смертью жизни постепенно затухал и почти исчез к тому моменту, когда вампир нашел его источник; однако дух был упрям, и Гхэ подумал, что по одному этому должен был его узнать.
Изломанное тело Гана изогнулось вокруг дерева в совершенно немыслимой позе. Один глаз, пустой и безжизненный, был широко раскрыт, другой отсутствовал: половина лица превратилась в глубокую рану. Но в старике еще теплилась жизнь, хотя тонкие душевные нити дрожали и отрывались уже от изувеченной плоти. Гхэ смотрел на Гана, удивляясь себе: с какой стати он испытывает жалость к этому беспокойному, опасному старику? Представшая ему картина была бессмысленной: великий ученый, перо которого рождало такие загадочные и прекрасные творения, лежал здесь, в сотнях лиг от своего письменного стола, в лесу, с переломанными костями и торчащей из спины стрелой.
Гхэ осторожно потянул за нити, высвобождая их из тела, которое теперь послужит лишь пищей зверям и удобрит почву. Он поместил дух Гана в себя, туда, где уже обитала царственная компания, состоящая из богов, древнего императора и слепого мальчика.
«Ну вот, старик, наконец-то я тобой завладел».
«Что? – долетел до него слабый голос духа. – Что случилось? Где Хизи? Я только что ее видел…»
«Тихо, – сказал ему Гхэ. – Ты пока отдохни здесь, я все тебе объясню потом».
Вампир решительно захлопнул дверь, отгораживаясь от Гана, потому что страх и паника вновь плененного духа плохо отражались на нем самом, а позволить отвлечь себя сейчас он не мог. Но спасение старика порадует Хизи, знал Гхэ. Ради Хизи он даже позволит старому ученому говорить, пользуясь своими языком и губами. Да, она порадуется и будет ему благодарна.
Гхэ обернулся: позади него стоял Мох.
– Мне очень жаль, старик, – сказал шаман мертвому телу. – Если бы ты сообщил мне о них раньше…
Гхэ сардонически улыбнулся:
– У него было слишком много секретов, а теперь он лишился их всех.
Мох пожал плечами, потом глаза его загорелись, когда он показал вверх, туда, куда вела тропа.
– Покорные мне духи перебили тех, кто удерживал проход, а третья часть моих сил приближается к этому хребту с другой стороны. Мы скоро их захватим, если только что-нибудь еще не случится.
