Так пламень молнии упал С отвесной крутизны. Трупы корабельных матросов заколдованы, а корабль плывет.
Ветров не чувствует корабль, Но все же мчится он. При свете молний и Луны. Мне слышен мертвых стон. Они стенают и дрожат, Они встают без слов, И видеть странно, как во сне, Встающих мертвецов. Встал рулевой, корабль плывет, Хоть также нет волны; И моряки идут туда, Где быть они должны, Берясь безжизненно за труд, Невиданно-страшны. Племянник мертвый мой со мной Нога к ноге стоял: Тянули мы один канат, Но только он молчал'. Но не души умерших матросов и не демоны земли или воздуха, но благословенный рой ангелов ниспослан по молитве его святого.
— Ты страшен мне, седой Моряк! 'Не бойся, Гость, постой! Не грешных душ то рать была, В свои вернувшихся тела, А душ блаженный строй: Когда настал рассвет, они Вкруг мачт сошлись толпой; И, поднимая руки ввысь, Запели гимн святой. Летели звуки вновь и вновь, Коснутся высоты И тихо падали назад, То порознь, то слиты. То пенье жаворонка я Там различал едва; То пенье птички небольшой Меж небесами и водой Струила синева. Уединенной флейты плач, Оркестра голоса, Хор ангелов, перед каким Немеют небеса. Все смолкло; только в парусах До полдня слышен зов, Как бы в июньскую жару Журчанье ручейков, Что нежным голосом поют В тиши ночных лесов. И так до полдня плыли мы Средь полной тишины: Спокойно двигался корабль, Влеком из глубины. Одинокий дух мчит корабль от Южного полюса до Экватора, повинуясь сонму ангелов, но возмездие должно продолжаться.
На девять сажен в глубине Из стран снегов и тьмы Плыл дух; и наш взносил корабль На водные холмы. Но в полдень зов средь парусов Затих, и стали мы.
