он, один хрен — без надобности, а вот в мотоцикле его уже не так много и осталось. На эту поездку хватит ещё, а дальше? Дальше пехом пойдем, всё основное уже привезли.
Как выяснилось — не всё. И на этот раз коляску забили до упора. А добро ещё оставалось. Еду — ту удалось утащить ещё в первый заход, сейчас загрузили оставшееся оружие и кое-какую снарягу. И все равно — было ещё что забирать. Переглядываемся с Николаем. То, что эту машину будут искать, сомнений никаких не вызывает. Не иголка, поди. С момента нашей стычки прошло уже около двух часов. Куда они ехали? И как скоро их хватятся? Да и следы мотоцикла около машины могут натолкнуть немцев на ненужные размышления. Умников там достаточно, сложат пропавший ранее мотоцикл и машину, опросят проезжавших — кто видел мотоциклиста? И здрасьте вам — прочесывание леса! В моем случае, всё это сделали уже на следующий день. Не думаю, что здесь будут ждать больше. Два офицера и десяток солдат, да автомототранспорт — тут кого-то основательно взгреть должны. Уходить надо и как можно скорее.
Делюсь этими мыслями с напарником, его, кстати, тоже что-то подобное уже напрягает.
Сообща решаем — хрен с ним, с хабаром! Башка дороже.
Лишний раз мысленно ставлю себе плюс — на месте прошлого боя я зачем-то собрал ещё и немного стреляных гильз. Зачем? Да, хрен его знает…
Теперь эта хомяковская привычка работает на нас.
Рассыпаю около грузовичка гильзы, вытаскиваем и бросаем рядом несколько тел.
Пробив бензобак, сливаем бензин и заправляем мотоцикл под пробку. Найденную в грузовике канистру (как её только осколками и пулями не продырявило?), тоже заливаем до отказа. Более-менее стараемся убрать следы мотоциклетных колес, чтобы они не бросались в глаза. Главное, чтобы сразу не заметили, потом сюда понаедет народу, все затопчут, как стадо слонов.
Теперь, на первый взгляд, бой происходил здесь. Если только не отыщется среди немцев головастый дядька и не проверит наличие следов пуль на окрестных деревьях… Но и здесь я ему подагажу!
Обернув пистолет тряпками (чтобы не так громко бабахал), всаживаю несколько пуль в ближайшие деревья. Стараюсь делать это так, чтобы следы были получше видны. Кора отлетевшая, щепки… да много чего… По крайней мере, утверждать, что боя здесь не было — уже нельзя столь однозначно. А дальше вступает в действие элементарная логика. Не воруй там, где живешь — не живи там, где воруешь! Это знаю я, но знают это и немцы. Никто не станет устраивать засаду около своего лагеря — таких дураков давно уже отловили и постреляли. Пусть ищут где-нибудь подальше отсюда.
Оттолкав мотоцикл к дороге, возвращаемся и снова пытаемся замести следы. Не очень-то хорошо это вышло, но лучше — уже никак. Пропустив проезжавшую колонну машин, выжидаем чуть-чуть и выезжаем за ними следом. К колонне мы благоразумно не приближаемся, ибо при виде нашего мотоцикла, у любого ротного старшины усы просто дыбом встанут — столько мы навалили добра на бедный агрегат!
Но нет рядом взыскательного старшины, а наш, чего доброго, ещё и ворчать будет — мало взяли. Ну, тут ничего не поделаешь — жадность приводит к бедности. Лучше не рисковать, целее будем.
Выдержка из еженедельной сводки происшествий по… району
… 19 апреля 1942 пропал без вести офицер связи 33 охранного батальона лейтенант Хорст Шлабендорф и его водитель рядовой Лоренц Оушен. В 13.10 он выехал из расположения 121 фильтрационного лагеря на станцию, куда своевременно не прибыл. Предпринятыми поисками ни он, ни его водитель, а также их мотоцикл обнаружены не были. В тот же день, вышедший из лагеря конвой в составе десяти пленных солдат Красной армии и пяти охранников из состава 33 охранного батальона подвергся нападению неустановленных лиц. В результате нападения, четверо охранников были застрелены из автоматического оружия, а пятый захвачен в плен и, после истязаний, задушен. Похищено оружие охранников, их форма и сапоги, а также удостоверения личности.
… 21 апреля 1942 г. мотопатрулем фельджандармерии был обнаружен поврежденный грузовик марки «Рено»?… в кабине грузовика обнаружен труп водителя. Поблизости от автомашины, а также в её кузове обнаружено ещё шесть убитых солдат вермахта и один офицер, в звании обер-лейтенанта. У убитых похищено оружие, личные вещи и верхняя одежда. Отсутствуют все документы, удостоверяющие личность. Похищена и уничтожена часть груза (вещевое имущество).
Часть погибших (4 солдата) были застрелены из автоматического оружия калибра 9 мм. Один погиб в результате близкого разрыва гранаты, и двое убиты из винтовки русского образца. Офицер избит и зарезан ножом.
Исходя из имеющихся данных, можно сделать вывод о том, что указанное нападение могло быть совершено лицами, которые ранее произвели нападение на конвой, вышедший из 121 фильтрационного лагеря. Об этом свидетельствует характер ранений и оружие, которое использовали нападавшие. По всей видимости, эта группа, усиленная за счет сбежавших пленных, продвигается в район квадрата 34–11, где надеется укрыться в лесу. Оружие и обмундирование погибших солдат были использованы ими для собственного довооружения и снаряжения. Для перекрытия путей отхода бандитов были привлечены расквартированные поблизости части и подразделения вермахта…»
На этот раз меня встречают сразу несколько человек. Мотоцикл разгружают достаточно быстро и заталкивают под большую ель. Её низко нависающие лапы хорошо маскируют нашу рабочую лошадку. Быстро распределив груз, торопливо уходим к стоянке.
Здесь царит оживление!
На костре булькают и исходят паром сразу несколько котелков. Вкусно пахнет чем-то съестным. Ага, стало быть, на голодный желудок сегодня спать не ляжем!
Сдаем принесённый груз старшине, который тотчас же погружается в учет трофейного имущества. Чуть в стороне происходит санобработка — бойцы протирают свое тело тряпками, смоченными в бензине. Запашок у нас теперь в лагере будет… но тут ничего не поделаешь — гигиена!
Вообще говоря, настроение у нас всех существенно повысилось. Оружие есть, есть и еда, даже одежда, пусть и с чужого плеча. Пользуясь случаем, подкатываюсь к Корчному и выцыганиваю у него ещё пару десятков патронов к своей винтовке. Ну вот, теперь можно воевать!
Ужин…
Наверное, не часто случаются на войне такие моменты, когда ты всем доволен и на душе не висит ничего тяжелого. Даже забываешь о том, что сидишь сейчас во вражеском тылу, плечи твои согревает чужая форма и будущее абсолютно непредсказуемо. Но ты сыт, согрет, рядом с тобою сидят твои товарищи по оружию и на сердце отчего-то тепло. И кажется, что и дальше всё будет точно также.
И даже во сне, морща нос от терпкого бензинового запаха, отчего-то чувствуешь себя спокойно и умиротворённо.
Но утро — оно всё расставляет по своим местам. Сразу после легкого перекуса сажусь чистить своё оружие. Краем уха слышу, как описывает нашу вчерашнюю схватку с немцами Кружанков. Послушать его, так я и вовсе какой-то головорез. Вместо того, чтобы попросту пристрелить офицера, начал его мутузить кулаками и в итоге зарезал как свинью. Ох и язычок у Николая! Не доведёт он его до добра…
Но меня окликают, Корчной подзывает нескольких человек к себе. Подходим и присаживаемся на землю рядом.
Судя по выражению лица нашего командира, он уже задумал что-то необычное. Так оно и оказывается.
— Вот что, товарищи! Мы на свободе, вооружены и сыты — это хорошо! Но вот там, в лагере, остались ещё наши товарищи! И что же мы, так и оставим их в этой дыре? На потеху немцам?
Вот тебе и здрасьте…
Нет, я, конечно, понимал, что просто так в лесу мы отсиживаться не станем. Но, чтобы вот так, с ходу…
— Что молчите? — обводит нас взглядом старшина.
А что мне — речь произнести? Авантюра это всё — десятком человек на полуроту охраны переть. Однако, молчу, выжидая, что скажут остальные.
Против моего ожидания, большинство присутствующих (двое из троих) с данным предложением согласны.
У них что, совсем с головами плохо?
— А ты, Максим, чего молчишь? Не согласен? — смотрит на меня Борисыч.
— С чем?
