— В вашу группу входит восемь человек?
— Догадайтесь…
Пошевеливаю стволом пистолета.
— Я не слишком расположен к шуткам и загадкам.
— Заметно. Но вам… все равно… уже не уйти. Лес обложен, и наши группы рано или поздно вас возьмут. Наилучший выход для вас…
— Знаю, сдаться в плен. Спасибо, я уже видел ваш лагерь. Меня мало прельщают такие условия проживания.
А он не ответил относительно численности группы!
— Повторяю вопрос! Сколько человек в вашей группе?
В глазах немца неожиданно вспыхивает торжество! Он что-то увидел! Где?! Сидит ко мне лицом… за спиной? Внезапно он дергается, стонет…
Зачем?
Ему нравится боль?
Ага, ищи дураков в зеркале! Это он внимание на себя отвлекает!
Всё происходит одновременно.
Агапов, доселе молча сидевший рядом, толкает меня ногою в бок. И сам падает на спину.
Кубарем откатываюсь в сторону — он явно это сделал не просто так!
И верно…
Над головой, противно взвизгнув, проносятся пули.
И, кстати говоря, именно немцу и прилетает первому — он-то отскочить, по причине раненной ноги, никуда не успевает. Пули вспарывают куртку на его груди и отбрасывают егеря назад.
Но достается и Агапову.
Он как-то странно дергается и складывается пополам. Подтягивает ноги к животу…
А я уже разворачиваюсь в сторону выстрелов. Автомат командира группы дергается в моих руках, и первый из стрелков роняет своё оружие. Второй, бегущий в нашу сторону, останавливается и приседает на колено, передергивая затвор винтовки. Мы стреляем почти одновременно.
Его пуля взбивает песок прямо у моей морды, и тот летит мне в глаза. Но это уже не имеет никакого значения — выронив винтовку, немец медленно валится на бок.
Готов…
Все готовы — все десять.
И вот тут меня колотит мандраж… хороший такой! Отходняк…
Аж зубы скрипят!
Сажусь на задницу и перезаряжаю винтовку.
Надо встать, забрать у немца магазины к автомату, да и пистолет подобрать — обронил я его когда тут катался.
Нет.
Не это.
Встаю и, забросив за спину пустой автомат, подхожу к Агапову. Как он?
Плохо.
Не жилец — ему всадили в живот сразу несколько пуль. С такими ранами и в хорошей больнице-то выжить — та ещё проблема. А здесь, в лесу? Шансов никаких.
Он в сознании, смотрит на меня, прижав руки к животу.
— Ты… — спрашиваю я его, чтобы хоть чего-то сказать.
— Нормально.
— Да ладно…
— Всё-таки ты пришёл…
— Куда б я делся?
— Да так… думали тут некоторые.
Шорох сзади!
Оборачиваюсь, вскидывая винтовку. Нет, это наши подошли, прочухались-таки… поднялись. Выдернув из ножен штык, бросаю его им под ноги — пусть сами себя обслужат, не графья, небось!
— Ты это, не думай, мы тебя унесем! — трогаю Агапова за руку.
— Не надо. Я не лопух — вторую войну воюю. Без толку это…
Его лицо стремительно белеет — уходит кровь?
— Слушай, давай, руки свои убери, я тебя перевяжу!
— Поздно… бинт побереги, ребят тоже кого-то зацепило… слушай…
— Да?!
— Не уходи… больше не уходи, хорошо?
— Да куда ж я от вас теперь?!
— Руку дай! — неожиданно твердо говорит он. Его ладонь с силой стискивает моё запястье.
— Так вот же она!
Поздно. Он уже не понимает моих слов. Секунда-другая… его пальцы разжимаются. Всё…
Осторожно укладываю его руку вдоль тела.
Вот так.
А ведь был совсем незаметным. Молчаливым и спокойным. Что ж я, лопух такой, не разглядел в нём настоящего бойца?
Встаю.
Не оборачиваясь, говорю.
— Кружанков! Похоронить геройски погибшего бойца Агапова! У немцев лопатки есть, бойца тебе в помощь — исполнять!
— Сделаем!
— Ольгинский!
— Я!
— Собрать трофейное оружие! Вооружить бойцов! Куртки, брюки и ботинки с немцев снять, те, что годные — использовать.
— Понятно!
— Ляпичев!
— Здесь Ляпичев!
— Ты пулеметчиком был?
— Был. С ДП работать могу. И «максима» знаю!
— Осваивай трофейную технику. Что неясно будет, подходи — покажу.
Скользя сапогами по песку, сверху спускается Корчной. Идет он с трудом, но винтовку убитого Фридриха всё-таки подобрал, не зевнул. И на том спасибо…
— Старшина!
— Да?
— Оприходовать трофейное снаряжение. Бойцов перевязать, выставить пост. Об исполнении — доложить!
Он на секунду замирает. Останавливается и движение за моей спиной, народ осмысливает услышанное.
— Красовский! Ты что это себе позволяешь?! Чего раскомандовался? — удивляется наш командир. Б ы в ш и й командир, не могу больше его в этом качестве воспринимать. Да, нормальный мужик. Не трус и не нюня. Но для командира этого — мало! Хороший человек — не профессия!
Оборачиваюсь назад.
Все бойцы стоят на поляне, прекратив свою работу.
— Кто ещё так думает?
Они переминаются с ноги на ногу.
— Хорошо… — поворачиваюсь к старшине. — Командовать дальше хочешь? Ну так, для начала, похорони Флегонтова — он вон там, в кустах лежит. Ты ж его туда поставил? Вот он, один из всех — бой и
