Росс схватил книгу с записками отца Орландо и раскрыл ее в конце, на страницах с переводом последней части манускрипта. В тексте то там, то сям попадалось слово «el origen» — «источник».
— Ну же, — снова напомнила о себе Зеб. Ее глаза за толстыми стеклами очков казались огромными, — ты что-то понял?
Он попытался привести разрозненные мысли в порядок.
— Известно, что некогда в истории Земли наступил момент, до которого планета была безжизненна и после которого она таковой уже не была. Если задуматься о важности этого совершенно немыслимого, чудесного и в то же время бесспорно имевшего место события, то становится ясно: возможно все.
— Ты говоришь о зарождении жизни?
— Да. Причем не о том, когда вспыхнула искра жизни, а о том, как это случилось и, самое главное, где!
Зеб медленно кивнула:
— Понятно. Мы говорим о том, где и когда зародилась жизнь на Земле. Давай дальше.
— Если зернами жизни были принесенные на Землю метеоритом четыре миллиарда лет назад аминокислоты (а у нас все больше оснований полагать именно так) и если место, где этот метеорит врезался в земную кору, сохранилось… Например, супракрустальным породам формации Исуа в Западной Гренландии три миллиарда восемьсот миллионов лет… или возьмем гнейсы Акаста на северо-западе Канады — им четыре миллиарда лет… Так вот, если место падения метеорита сохранилось, то сад Орландо Фалькона, так похожий на Эдем, мог бы быть эпицентром жизни на Земле, каким-то образом оказавшейся вне пространства и времени той начальной точкой, откуда жизнь начала распространяться. В последнем разделе Фалькон упоминает нечто, называемое словом «источник» — «el origen». — Росс замолчал, но Зеб никак не отреагировала. Ее лицо побелело. — Более того, — продолжал он, — если сад или этот самый «источник» и правда существует и если оттуда правда пошла жизнь, то там может обнаружиться «первичный бульон» — жизнетворная субстанция, предшественница ДНК. Это могло бы объяснить странную флору, фауну и удивительные целебные свойства.
На секунду повисла тишина, а затем почти шепотом Зеб проговорила:
— Получается, как и говорила монахиня, в этом саду есть что-то, что способно вылечить Лорен?
— Да, — медленно произнес Росс, к которому понемногу возвращалась надежда.
При условии — важнейшем, надо заметить, условии, — что этот жутковатый сад соответствует его гипотезе, он мог бы не только спасти Лорен, но и добраться до Святого Грааля геологии, вообще всей науки — до источника жизни на Земле.
Зеб откинулась на спинку стула, обхватила голову руками и нервно засмеялась.
— Вот это да! Сад Господень из манускрипта Войнича — земное чрево, колыбель жизни… Черт, неслабая гипотеза, Росс! То-то священник твой как с цепи сорвался.
Оба засмеялись.
— Гипотезу еще нужно подтвердить.
— Единственный способ, — заметила Зеб, протянув руку за книгой отца Орландо, — отыскать сад.
Росс подумал о Лорен, о ребенке, и все его воодушевление схлынуло.
— Я не могу бросить Лорен и гоняться за призраками. Я ей нужен.
— Никакая это не погоня за призраками, — прозвучал голос у них за спиной.
Росс резко обернулся:
— И давно вы тут?
— Достаточно. Твою теорию я слышала.
— Вы, должно быть, сестра Шанталь, — сказала Зеб, вставая. — Здравствуйте. Меня зовут Зеб Куинн. Я помогала Лорен в работе над манускриптом.
Сестра Шанталь пересекла комнату и двумя руками сжала ладонь Зеб, а затем взяла со стола книгу Фалькона и прижала к груди.
— Вы двое отправитесь со мной на поиски сада?
— Разумеется, — ответила Зеб.
— Эй, не так быстро! — Росс указал на книгу. — Если сад и существует — а это еще не факт, — то все указания и подсказки, мягко говоря, довольно путаные.
— Я вам их объясню, — заявила сестра Шанталь.
— Серьезно? И откуда такая уверенность?
— Я Хранитель. Мне доводилось ими пользоваться.
— Пользоваться… чтобы добраться до сада? — Росс недоверчиво нахмурился. — Так вы были там?
— Да.
— Зачем тогда вам наша помощь?
— Затем, что я уже стара, а путь предстоит тяжелый, да и была я там давным-давно. — Она похлопала рукой по книге. — Чтобы попасть в сад, инструкциям придется следовать слово в слово.
Росс раздраженно потер виски — он не мог понять, говорит монахиня правду, или все это просто безумные фантазии.
— Сестра, я был бы рад вам верить. Мне бы очень хотелось, чтобы нашелся чудесный сад, который вылечит мою жену. Но если вы надеетесь, что я брошу Лорен в ее нынешнем состоянии просто потому, что вы говорите, будто сад существует и вы там были…
— А как же твоя теория?
— Мы не ставим эксперимент! Покинуть жену, чтобы проверить невероятную догадку?.. Нужно что-то еще. Какое-то доказательство.
— Я ведь показала книгу.
Росс покачал головой.
Монахиня помолчала.
— У меня было кое-что, что могло бы убедить тебя в целебных свойствах сада, — к сожалению, в слишком малом количестве… Все, что оставалось… — ее удивительные глаза смотрели на Росса, — я дала Лорен.
Сердце Росса бешено застучало. Он вдруг вспомнил, что, когда вошел в палату, сестра Шанталь стояла на коленях у постели — как раз рядом с питательной трубкой. А еще он вспомнил о пустом кожаном мешочке монахини. Накатила дурнота.
— Вы что-то дали ей?
Шанталь продолжала смотреть на него, сохраняя полное спокойствие.
— Лишь то, что у меня оставалось, совсем немного. Жест отчаяния… но я так хотела, чтобы она поправилась! Какой-то эффект, несомненно, будет, но, боюсь, полностью вылечить ее не получится.
— Что именно вы ей дали? — спросила Зеб.
Росс вскочил и схватил телефон. Старуха не просто бредит, она еще и отравила Лорен!
— Бога ради, скажите, что вы ей дали?
Стоило ему коснуться трубки, как телефон зазвонил. Росс включил громкую связь и пристально посмотрел на сестру Шанталь.
— Росс Келли слушает.
— Росс, это Диана, — мать Лорен едва дышала, — я звоню из больницы.
Зеб побледнела, а у Росса похолодело в груди.
— Что там? Что случилось?
— Не волнуйся, Росс, все хорошо, — быстро ответила она. — Улучшение небольшое, но существенное. Лорен сняли с искусственной вентиляции. Она сама дышит, и ребенок получает кислород. Врачи говорят, чтобы мы не слишком радовались: прогноз тот же, зато с малышом все в порядке.
Росс почувствовал облегчение и вместе с ним настоящий шок. Он не отрываясь смотрел на монахиню.
— Диана, а когда обнаружили, что Лорен стало лучше?
— Чуть меньше часа назад.
— А в чем причина, разобрались?
