— Иди, подумай! Если еще хоть одну шашку найдем в руде, то считай, что твоя песенка спета!
Поздно вечером из хаты вышмыгнула простоволосая жена Юркина. Торговка постучалась к соседям. В окне появился свет:
— Чого тоби, Марфа?
— Пусти переночевать. Мой бушует…
— Опять пьяный?
— Не говори! Еле убежала.
Дверь захлопнулась, пропустив внутрь Юркину. И вскоре у соседей свет погас.
В хате Юркина не было и признаков драки и попойки. Окна плотно занавешены. На столе следы закуски. Юркин докладывал Ставскому, робко поглядывая на своего шефа. Тот неожиданно прервал его:
— Достал пироксилин?
— Пять зарядов.
— Маловато, черт возьми! — Ставский пересел с лавки на табуретку, нервно похрустывая пальцами.
Юркин дрожал от страха: ему чудилось, что вот-вот постучат и спросят: где Гриша-чекист? Он до боли в сердце боялся сказать об этом гостю. Ставский строго-настрого велел ему проявлять рвение на работе, ничем не компрометировать себя.
На Юркина закордонные хозяева возлагали большие надежды: хороший специалист, грамотен, умен — может у большевиков далеко пойти! Таких людей Советы весьма ценят. И только вынужденно Ставский пустил в дело Юркина: чекисты перекрыли другие пути к взрывчатке. «Масло» же он приказал использовать на месте потому, что не мог быстро приехать, запутавшись в Сухаревке и заметая следы. Он не предусмотрел, того, что Юркин столкнется при использовании «масла» с чекистом.
Юркин же решил про себя: если схватят гепеушники, то все свалить на Ставского!
— Станислав, ты помнишь Александра Павловича Кутепова?
— Это из контрразведки? Неприятный человек!
— Дошли слухи, что его выкрали из Парижа чекисты. Верные люди сообщили… И вот чую: ходит смерть по моим пятам!
— Эх, Леонид Захарович, житуха наша жестяная! — вздохнул Юркин, готовый признаться во всем. Но вспомнив, что за непослушание полагается кара, сглотнул слюну.
— Все мы ходим под богом… А помните, как беззаботно жили в Пятигорске? Веселье, вино, красивые женщины. Когда это было — вечность назад!
— Поживем еще, Станислав. Нужно вдалбливать большевикам мысль о том, что рудники истощились. Нет, мол, смысла развивать промышленность. Бесперспективно! Пусть разбираются лапотники… Всеми силами надо тормозить дело. А там — наши вернутся.
Ставский вдруг подсел к хозяину и доверительно спросил:
— Так почему же мало пироксилина?
— Жесткий учет ввели, Леонид Захарович. Чекисты на каждом шагу. А когда придут наши? — Ставский заронил в душу Юркина надежду: может быть, чекисты не успеют напасть на след преступления?
Ставский же не питал такой надежды. Он ставил единственную цель перед собою: скорее и побольше взрывов! А потом — Париж! Судьба Юркина его нисколько не волновала.
— Куда послал «масло»?
Юркин торопливо, с боязнью, рассказал как сорвался взрыв шахтного ствола, историю с Гришей.
Ставский осатанел, заметался по хате в одном белье. Шипел, как рассерженный гусак:
— Ты дурак! Если ты на воле, то благодари чекистов. Они еще дурнее тебя! Окончательные дураки! Почему, почему ты, сволочь, вчера не сказал? Мы наверняка окружены. Попались, как последние дураки!..
Торопливо натягивая брюки, он выключил свет и выглянул в окно. Не приметив ничего подозрительного, приказал:
— Разведай!
Юркин, совершенно разбитый страхом и ожиданием расплаты, поплелся к двери. Уронил в темноте табуретку.
— Тише, олух! — прошипел Ставский. — Стреляй, если опасно! Да быстрее шевелись, растяпа!
Вокруг было тихо, и Ставский немного успокоился, начал собирать пожитки. Его помыслы сводились к малому: скорее уйти из Красного Лога. Путь в этот город теперь заказан. Придется в пути следования до Щекетовки встречать руду. Терпеливые эти поляки: столько взрывов, а не расторгают сделку! Одна трепотня в газетах… А что делать с Юркиным? Проваленный агент — груз не только ненужный, но и опасный. А если оставить его для приманки чекистов? Что он знает? Кроме доставки пироксилина — ничего! Пусть ОГПУ следит за Юркиным, а тем временем он, Ставский, унесет ноги. Но дверью нужно хлопнуть! А что будет с Юркиным? Черт с ним!..
Юркин, оглядывая двор и садик, лихорадочно думал: «А если выдать гепеушникам Ставского. Он — птица не простая! За его голову могут простить меня… Нет! Лучше просить Ставского переправить за границу. Друзья по кадетскому корпусу, воевали в одном полку. Должен помочь!»
Хозяин опасливо вернулся в хату. Лицо посинело от холода и нервного напряжения. На цыпочках, с оглядкой вошел в горницу: он уже не доверял Ставскому — прикончит!
— Спокойно, Леонид Захарович. — И просительно добавил: — С собою возьмите. Или за границу переправьте. Боязно тут!
Но Ставского совсем не занимали переживания агента.
— Ты твердо уверен, что чекист утонул?
— Слышал всплеск.
— А сторож спал?
— Храпел.
— Следы оставил?
— Думаю, что нет. Гильза после выстрела у меня…
К Ставскому возвращалось полное спокойствие и рассудительность.
— Твое счастье и жизнь в твоих руках. Сторожа убери! Раз. Взорви ствол! Два. Пока откачают воду, чекист сгниет. Понятно?..
Юркин заскулил, хватая шефа за руку:
— Возьмите с собою! Не возьмете, сбегу сам. Сейчас сбегу!
Ставский ударил его по щеке.
— Тихо, дура! Не вздумай бегать. Чекисты не поймают, мы тебя прикончим! Понятно? Нашу руку ты, Станислав, знаешь. Твоя задача прежняя, если, дай бог, грозу пронесет стороной. Внедряйся, затаившись. Исподволь настраивай начальство большевиков, мол, руды нет, разработки бесперспективные. И выбивайся наверх! Понадобишься нам — человек явится. Через твою жену. Примета — пуховые платки. Пароль прежний. Если же жену посадят за спекуляцию, то тебя все равно найдут. Ясно?
— Т-так… т-точно…
— Не распускай слюни, Станислав. Ты офицер! Мы еще встретимся. По Парижу погуляем. Где у тебя пироксилиновые шашки? А железо и олово достал?
Юркин торопливо отодвинул половицу в углу: там открылся узкий лаз.
— Все есть, Леонид Захарович.
Чтобы быстрее управиться, они решили вдвоем паковать мешок.
У хозяина вызрела коварная мысль: «Хлопнуть Ставского по голове, связать и передать в ОГПУ!» Он исподлобья оглянул прямую, жесткую фигуру гостя.
А тот был достаточно опытен: вынул наган.
— Иди!
Присвечивая фонариком, сперва спустился по лесенке Юркин.
Ставский намеревался выстрелить ему в затылок. Поднял руку, но в глубине мозга все еще теплилась
