будем по ходу трапезы.
— Это будет наш «обед молчания», — хохотнул Эдик.
— Вот-вот! — поддакнул ему лейтенант. — Когда я кушаю, я говорю и слушаю. Ну вот и послушайте…
Тогда я впервые и услышал о ресторане «Землянка».
Наверняка, многие жители Арска помнят, что на углу Табличной улицы и улицы Айгир, что в Красном Лесу, напротив корпусов одного из технических факультетов Арского университета в земле долгое время зиял большущий котлован. По крайней мере, я сам это хорошо помню, потому что жил там неподалёку. Что именно на этом месте намеревались построить — то ли дворец культуры, то ли торговый центр — уже давно и прочно забыто. Но что бы ни планировали возвести, возвели в тот момент, по факту, только этот самый котлован. Конечно, сейчас, спустя годы с тех событий, про которые я веду речь, котлована уже нет, а на его месте стоит большой высотный жилой дом.
Тогда, в прошлом, в тёплое время года, когда город посещали проливные дожди или последствия таяния снегов, котлован превращался в бассейн, в котором купались пацаны из окрестных домов. Купание было рискованным, из воды кое-где, наподобие острых коралловых рифов, торчали прутья арматуры. Помнится, в год, когда я заканчивал школу, той, особенно тёплой и ранней весной в акватории котлована произошло сразу три или четыре несчастных случая. Об этом даже написали в «Арском Паровозе», дескать, доколе? Хотя случаи эти были так, ничего опасного для жизни. Как говорится, порезы, но не парезы.
Ну, так вот. Магрибов речь свою начал с того, что этот самый котлован теперь принадлежит ему. И у него есть идея на тему того, что с ним можно и нужно сделать.
Там будет ресторан.
Когда он это сказал, мне показалось, что я ослышался. Потом подумал, что, наверное, это вполне возможно, но ведь строительство займёт время. Год, полтора, два. Я к тому моменту про армию просто забуду. А тут — шеф-поварство какое-то?
Но план Магрибова был совсем другой. Наш метод, сказал он, простота, быстрота и натиск.
Сначала котлован вычищается и выравнивается, как траншея полного профиля. Стенки его укрепляются деревянным каркасом, пол выстилается им же. Потом вся площадь котлована накрывается огромной брезентовой палаткой, а палатка сверху — маскировочной сетью. А уже дальше образовавшееся внизу пространство осваивается как полноценный обеденный зал — с посадочными местами, кухней и даже эстрадой. Зимой тут холодно не будет, опередил мой вопрос Магрибов, по залу будут расставлены металлические печки. Темноты тоже опасаться не стоит. Электричество дадут переносные бензиновые движки или генераторы.
Ну, ладно, с помещением мне всё было понятно. Но людей-то чем кормить будем, спросил тогда я.
— Не волнуйся, — подмигнул мне Магрибов, — тут тоже всё схвачено.
Идея лейтенанта мне не то, чтобы не понравилась. Просто я не мог в неё до конца поверить. Зато Эдик, похоже, верил в неё даже больше лейтенанта. По ходу Магрибовского рассказа он делал огрызком простого карандаша какие-то зарисовки на клочках бумаги и тут же показывал их нам.
— Обеденный зал…, бар…, танцевальная площадка., входная группа. — и так дальше.
Самое главное, сказал Эдик чуть позже, когда лейтенант выходил на кухню, это не верить или не верить. Самое главное в любом проекте — это его сначала представить.
— Напряги мозги. Попробуй мысленно увидеть этот ресторан своими собственными глазами, — посоветовал мне Эдик. — Хотя бы что-то, какие-нибудь мелочи.
Я обещал ему попробовать и вечером того же дня, в казарме, засыпая, приказал себе представить будущий ресторан. Но с ходу у меня ничего не вышло. Какое-то серое пятно, не более.
Утром следующего дня Магрибов отмазал меня ото всех обязанностей по столовой и поставил задачу придумать новогоднее обеденное меню. Для нашего дела.
— А из чего готовить будем? — спросил я.
— Помнишь продовольственный склад дивизии? Вот это и есть твой материал. Попробуй придумать всё. Вообще, всё, что придёт тебе в голову.
После развода я сел в красном уголке с ручкой и листом бумаги. В голове было пусто. До обеда было ещё далеко, а есть уже хотелось.
Я положил листок перед собой и стал жевать кончик ручки. Есть у меня такая дурная привычка. Жевание, как ни странно, мне помогло. Оно меня как будто бы подтолкнуло и пустота в голове стала потихоньку заполняться разными съедобными образами.
В общем, я накидал праздничное меню минут за сорок.
Потом я вдруг решил подумать о нашем ресторане. Представить его так, как предлагал арт-директор Эдик. Не могу сказать, что у меня это вышло легко и просто, но на этот раз серого пятна не было. Я увидел людей, увидел блюда (даже запахи почуял). Но самое главное, в какой-то момент моего бдения я вдруг увидел перед собой надпись, почему-то белыми буквами на красном фоне. Это была вывеска нашего ресторана, а слово, которое я тогда разглядел, было слово «землянка».
Да-да. Именно. Это я придумал само наше название.
Магрибову и Эдику оно сразу и очень понравилось.
— Вот это чётко! — одобрил меня арт-директор. — Ты хоть понимаешь, что заглянул в самую суть нашего заведения?
Работа в котловане, как я понял, началась уже через пару дней после нашего первого разговора. Но на этом, подготовительном этапе я был там только однажды, где-то в середине декабря.
Как и было обещано, Магрибов организовал мне отпуск, то бишь, поездку домой. Мы приехали в Арск вместе, на одном грузовике и первым делом, сразу же проехали на место будущего ресторана.
Оно было огорожено двумя рядами колючей проволоки и за ними уже шла работа. Я бы сказал, что котлован в этот момент больше всего был похож на котёл с кипящей водой. Роль пузырьков выполняли копошившиеся в котловане бойцы. Их было там человек сто, наверное. Та зима началась сразу с холодов и земля к тому времени уже сильно промёрзла. Бойцы рубили её топорами и потом выгребали получавшиеся земляные ошмётки лопатами. Так выравнивали полы будущего ресторана.
На подготовительные (называть их строительными, верно, не стоит) работы ушла где-то неделя, после чего на объект заехали мы — производственная, так сказать, бригада. Людей в неё я отобрал сам. Жили мы прямо там, в палатке, только мыться нас раз в два дня возили в одну из городских бань. Котлы пустили двадцать пятого декабря, и в тот же день мы снимали первую пробу с блюд нашего ресторана.
В общем, кухней командовал я, конечно, под чутким магрибовским руководством, а в зале рулил Эдик. Там, в основном, работали студенты, которых он сам и нашёл.
Как я уже говорил, открытие ресторана запланировали на Новый Год.
Никакой рекламы не было. Но, то что под брезентовым пологом вызревает что-то грандиозное, интересующийся народ в Арске понял и почувствовал и так. Люди, проходя или проезжая мимо, заинтригованные, останавливались и подходили ко входу. У входа всегда дежурило несколько парней представительной внешности и убедительной комплекции из эдиковской команды, облачённых в советскую униформу сороковых годов прошлого века, в фуражках с тёмно-синими тульями и в такого же цвета галифе (где её конкретно откопали я не знаю, но у Магрибова друзей было полдивизии). Пояс каждого охранника оттягивала большая чёрная кобура. И у каждого из них на груди висел бейджик, напоминающий орденскую планку. На планке было написано «ОСОБИСТ».
На все расспросы прохожих грозные особисты отвечали только: «Не положено» и выдавали на руки бумажку, в которой было написано «Повестка. Вызываетесь к одиннадцати часам вечера тридцать первого декабря с.г. При себе иметь пару шерстяных носков и пачку сухарей».
К вечеру тридцать первого числа у входа под полог собралось сотни три человек, пожелавших узнать, в чём тут фишка. Среди них, конечно, были и приглашённые, но и они были осведомлены не больше остальных.
Ровно в 23–00 над входом подняли кумачовый транспарант, на котором белой краской крупными буквами было написано: «ЗЕМЛЯНКА». На следующей строке шла надпись помельче «Вход только по пропускам».
Народ внутрь запустили в начале двенадцатого ночи. Не помню уже, сколько стоил «пропуск». Но
