— Бернар, помните, мы звонили Ксении?
— А! Я с ней переписываюсь активно. Она мне нравится.
— Вы на каком языке пишете? Она ж…
— На автоматическом переводчике!
— Да? Мы могли бы ей позвонить…
— Я сам буду решать, когда кому звонить. Мне тут подвернулся дешевый билет Париж — Екатеринбург на середину октября. Я взял.
Спасайся кто может.
— С визой столько мороки, Бернар.
— Я ж в турагентстве работаю! — Потер пальцем бровь, распушил. — Скажу ей в последний момент. Сюрприз.
Едва Лохматый исчезает в туалетном отсеке каморки, Марина бросается к папке. Нет, нереально: до верхней полки не дотянуться. Да и листы надо перебирать, телефон переписывать. Вот встает она на стул, вытаскивает папку, открывает ее… Неловкое движение… листы летят на пол, планируя. Дверь туалетного отсека распахивается… Лучше даже не воображать такое.
— Как же ты меня нашла? Я думала, тебе Бернар номер дал.
Два года спустя они сидят с Ксенией на террасе кафе
— Поль помог. Позвонил и представился работником «Франс Телекома». Говорит: «Вы такого-то числа звонили в Екатеринбург?» Бернар перепугался, ему всюду КГБ мерещится. «Вы не дали отбой, и связь не прервалась. Вам набежало триста пятьдесят четыре евро и семьдесят два цента». Бернар раскудахтался, мол, платить не буду, жалобу подам. А Поль ему отвечает: «Мы узнаем у наших российских коллег, повесил ли трубку ваш собеседник. Какой у него номер?» А ведь Лохматый еще двоим звонил… «не дав отбой»!
— Помню, как ты сообщила: «Это ужасно, он к вам едет!»
— И выяснилось, что они с Франсуа летят одним рейсом…
Франсуа — три месяца как законный супруг Ксении. Он долетел до Екатеринбурга, а Лохматый — нет.
— Не понимаю, почему Бернар на меня позарился. Он же без ребенка невесту выискивал.
— Он спрашивал, есть ли у тебя дети?
— Ну да. Я написала: «Девочка».
Интересно, от смеха может быть сердечный приступ?
— Ксень, он решил, что ты невинна…
Вот откуда оно: «В этой Ксении что-то есть». Решил податься в первопроходцы.
Впрочем, Франсуа тоже не сахар. Скучен, вздорен, бабник. Пасся на «Знакомствах»
— Ему под шестьдесят, маразм не за горами, сдался он тебе?
Ксения мягко улыбалась:
— Я за ним ухаживать буду.
Ей не привыкать: в Екатеринбурге она ведь медсестрой в больнице работала. Все ж лучше за старцем следить, нежели за копейки вкалывать в террариуме (медперсонал — одни тетки, зме-еи).
— И потом, я молодых не люблю.
Геронтофилия не лечится. Хорошо хоть к Лохматому не приземлилась.
— А про Бернара я все поняла. Отвечала из вежливости, раз в две недели.
Это у него называлось бурной перепиской. Живо он ее прекратил, узнав о наличии двенадцатилетней дочери. «Надуть хотела! Меня не проведешь!»
Франсуа Ксенину дочь принял, хотя у него своя была, в два раза старше, — три года назад уехала Америку завоевывать, выкрасившись в блондинку. Папу рассматривала как дойную корову, и любовь к нему у нее шла морскими волнами: прилив начинался перед вопросом о денежном вливании. В остальное время наблюдался отлив, высохшие медузы и автоответчик на телефоне.
— Эта акула нас с Женькой съест. — Ксеня махнула рукой худой девчонке в переднике, и Марина выкрикнула: «Еще два кофе, пожалуйста!» — Франсуа надумал квартиру покупать, и она паникует, что папенька русскую жену в собственники запишет.
Пока что семейство — старец, Ксеня и Женя — обреталось в трехкомнатной съемной квартире неподалеку от парка Монсо по соседству с турагентством, где работал Бернар и где Франсуа некогда приобрел выгодный билет. Мир маленький.
На сто квадратов под Парижем у Франсуа по сусекам наскребалось — несмотря на то что он околачивал груши на пенсии. Вернее, это не пенсия была, а такая форма избавления от бесполезного сотрудника: он получал половину от зарплаты и в офис не допускался. Но эта половина была пожирнее, чем среднее жалованье рядового труженика. Работал на оборону, ну понятно.
Когда Ксеня о нем говорила, у нее теплели глаза. Был он пивнобрюший, с залысинами, то и дело вытирал лицо бумажным носовым платком. Быстро раздражался. Выводил в парк кота на вязаном поводке, сам в пиджаке и при галстуке. Пиджак на пузе едва сходился, и от пуговиц шли «гусиные лапки».
— За что ты его любишь-то?
— Он добрый. И к Женьке хорошо относится. Так ты с Бернаром уже не общаешься?
Марина отрицательно помотала головой.
3
За полтора года уроки сошли на нет. Невесту Бернар себе так и не подобрал («Русские слишком многого хотят!») и перекинулся на азиаток. В два счета нашел филиппинку без претензий. За эквивалент сорока евро в месяц бедняжка сидела на кассе по двенадцать часов в сутки в своих филиппиньих краях. Какие тут претензии.
Почему Марина согласилась эти уроки давать? Спала на диванчике у Поля, когда позвонил Бернар и сообщил, что подойдет к школе в обед, срочно надо двух кандидаток на чистую воду вывести. Тут она ему и заявила: «Ищите другого переводчика, уезжаю, денег нет на учебу». «Как это? Вы мне нужны! — забеспокоился Бернар. — Я не могу абы кого просить этим делом заниматься! — и понизив голос: — Никому нельзя доверять. Да и кто согласится?!» Иными словами, где еще такую дуру найдешь.
Деньги на счет школы он перечислил, оттащив Марину к нотариусу. Она обязывалась по льготной цене давать ему уроки русского, сопровождавшиеся телефонными опросами и толкованием эпистолярных опусов претенденток. Тетки так и сыпали словами, от которых автоматический переводчик дурел; добавить к этому тьму опечаток и грамматических ошибок: «У нас в жэке седят такие пеньки, радилюбой фитюльки надо перд ними задом вертеть, такк они хвост разпушт, а ничего не зделают, потомучто не сображают».
— Марина, посмотрите. Там что-то про пни, зад и хвост. Что такое жэк? Это типа Булонского леса? А
Наверняка это слово — «фитюлька» — пошло от французского
Ясно, Бернар выложил только часть требовавшейся суммы. Тысяча у нее была, столько же наскреб Корто, плюс пришлось залезть в долг к Полю. Даже Воробушек пять сотен отсчитал, тяжело вздохнув. С мира по евро — голому вид на жительство.
После ее ночной отлучки Денис съездил в супермаркет и привез все, что она любила: шоколадку с
