вместо этого она хихикнула.
— Знаешь, если бы ты не засмеялся, когда я оторвала рукава, я бы действительно сделала какую- нибудь глупость. Жара совершенно свела меня с ума. А что ты нашел смешного в моем поступке?
Поскольку он не ответил, она со смехом продолжала:
— Может, я напомнила тебе упрямого ребенка? Но, услышав твой смех, я увидела себя со стороны именно в таком свете.
Он что-то пробормотал, так как она и впрямь угадала тогдашние его мысли. Однако сейчас перед ним был отнюдь не ребенок, и он понял, какую совершил ошибку, решив искупать ее сам. Особенно остро он ощутил это, когда она уже обнаженная стояла перед ним. Но купаться самой у нее совершенно не было сил. Глаза ее слипались, она не в состоянии была произнести ни слова и буквально засыпала. Он смотрел на нее, не в силах начать то, что собирался делать. Его замешательство дало ей повод сказать:
— Давай оставим эту затею.
Глаза ее были все еще закрыты. Ройс воспринял эти слова как вызов.
— Да нет, почему же…
Он схватил мочалку, довольный, что она не открывала глаз и не могла видеть, как дрожат его руки. Он торопился обмыть ее побыстрее, чтобы наконец покончить с этим искушением. При этом старался отводить глаза в сторону от тех мест, по которым скользили руки, хотя это удавалось ему с большим трудом. С другой стороны, была очевидной бессмысленность его усилий, поскольку то, на что он избегал смотреть, он мог почувствовать.
Это занятие чуть не свело его с ума, спасением была лишь мысль, что в конце концов он ляжет с Кристен в постель, хотя он все еще не решался это сделать. Одно то, что она стояла перед ним и позволяла себя мыть, говорило о ее крайней усталости. И он сам был в этом виноват. Ему следовало бы догадаться, как напряжение сегодняшнего дня скажется на ее самочувствии. Слуги Ройса привыкли к перегрузкам, да и летняя жара в Вессексе не доставляла им особых неудобств. Кристен же не была знакома ни с тем, ни с другим.
Последний раз он провел мочалкой по ее телу. Вода текла на одежду, лежавшую у ее ног, но он, казалось, не замечал этого. Когда прохладные струи сбегали с тела Кристен, лицо ее выражало такое блаженство, что Ройс решил: его мучения стоят этого. Он еще и еще лил на нее воду, давая ей в полной мере насладиться прохладой.
Наконец он вытер ее полотенцем, которое затем, щадя свои нервы, обмотал вокруг ее тела. Потом он снова отвел ее на кровать. Ему очень хотелось понести ее на руках, но это стало бы для него роковым поступком. Даже сейчас, когда она блаженно вытянулась на кровати, ее довольное бормотание заставило его застонать.
Набросив на нее тонкую простыню и оставив одеяло у ее ног, он сказал неожиданно резким голосом:
— Завтра можешь спать, сколько хочешь.
— Ты меня балуешь.
— Нет, я это делаю исключительно из корыстных побуждений.
— Ты что, не ляжешь со мной?
Ройс выругался про себя и отвернулся. Прежде чем выйти из комнаты, он поднял одежду Кристен, чтобы отнести ее Эде в стирку. Потом он решил в одиночестве отправиться на озеро и остудить свой пыл в холодной воде. И все же он очень сомневался, что ему удастся провести эту ночь в собственной постели.
Глава 27
Казалось, лорд Элдред только того и ждал, чтобы появилась Кристен. Во всяком случае, как только она села завтракать, он сразу же поднялся со стула в глубине зала и направился к ней.
Кристен слышала обрывки разговоров женщин и поняла из их беседы, что король и его свита отправились на охоту, — все, кроме лорда Элдреда.
— Поздно же ты являешься на работу.
Не поднимая на него глаз, Кристен ответила:
— Да, вы правы.
Какое-то время царило молчание, потом он снова заговорил:
— Я вижу, ты уже искупила свое наказание.
— Цепи не были для меня наказанием, — спокойно возразила она, не прерывая завтрака.
— Ах, да, как же, я вспоминаю, ты говорила, что тебе приходится их носить ввиду твоей исключительной опасности. — В его голосе прозвучала издевка. — После вчерашнего утра я чуть было этому не поверил. Но если бы это было на самом деле так, то сегодня ты бы не разгуливала без цепей.
Она пожала плечами.
— Может быть, лорд Ройс считает, что здесь, в замке, кто-то представляет большую угрозу, чем я.
— Какую угрозу ты имеешь в виду? Проклятая девка! Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
Подчеркнуто неторопливо она подняла ресницы, ее взгляд остановился на разъяренном лице Элдреда. Глаза его налились кровью, рот перекосился. Он уже не казался ей красивым.
Она презрительно отвела взгляд, как будто он так же мало заслуживал ее внимания, как паршивый пес, и, не прекращая завтрака, ответила:
— Это вы представляете угрозу, о которой я говорила. Мне вернули свободу, чтобы я могла защищаться. Лорд Ройс прекрасно знает, что мне это по силам.
Еще ни одна женщина не обращалась с Элдредом так, как эта. Все остальные окружали его лестью, вились вокруг него, оспаривая друг перед другом право на его внимание. Эта же вела себя так, как будто он недостоин ее, хотя сама всего лишь жалкая рабыня. Он был готов убить ее. Если бы они были одни, ему удалось бы взять над ней верх — и тогда она заплатила бы ему за свое пренебрежение.
— Ройс заковал тебя так же, как и тех дикарей, которые возводят вал вокруг его замка, — продолжал издеваться он. — Скажи-ка мне, он и к своей кровати приковывает тебя цепями?
Он почувствовал, что у женщин, стоявших рядом с Кристен, от этой непристойности перехватило дыхание. Но та, к которой относились его слова, казалось, не обратила на них ни малейшего внимания. Она спокойно сидела за столом, продолжая есть свою овсяную кашу. Будь его воля, он бы задушил ее от злости. Ей удалось вывести его из себя. А ведь он намеревался лишь посмеяться над ней в наказание за то, что она сделала вчера утром.
Элдред понимал, что, если не отстанет от нее сейчас, это даст злым языкам повод для разговоров. Уже сегодня утром он слышал сплетни о ней и Ройсе. Говорили, что Ройс покинул зал, не дожидаясь конца ужина, чтобы отправиться вместе с ней в спальню. Он не скрывал своей привязанности к рабыне — подумать только, к рабыне! — даже от короля.
Элдред пожалел, что его не было на ужине вчера вечером и он не смог увидеть это собственными глазами. Он не решился показаться Ройсу на глаза, пока в его доме находится король. К тому же Альден накануне достаточно ясно дал ему понять, что эта девица для Ройса много значит. Ройсу ничего не стоило затеять с ним ссору в присутствии короля, а в таких ситуациях проигравшим всегда оказывался Элдред. Но он не мог позволить себе этого еще раз, так как ему нелегко было завоевать расположение короля, и он не собирался терять его из-за какой-то рабыни.
И все же он не мог сдержать себя. Его ярость не знала границ. Ее можно было смягчить, только подвергнув девушку новым унижениям.
— А ну-ка, принеси мне пива, да поживее! — приказал он резко.
Когда одна из служанок бросилась выполнять его приказание, он заорал:
— Нет, пусть это сделает девка викингов.
Боже, как она на него посмотрела! Однако Элдред мог праздновать победу — она все же удостоила
