центре пола, словно огромное джакузи. На всякий случай, чтобы исключить несчастные случаи и преждевременное погружение, полынья была прикрыта стальной решеткой. Майкл не удержался и заглянул сквозь нее в глубокую синеву воды, подернутой поблескивающей ледяной шугой.
— Здорово, народ! — приветствовал их Каллоуэй, смешливый парень, говоривший с отчетливым австралийским акцентом. — Сегодня процессом погружения руковожу я. — Майкл слышал от Лоусона и других, что Каллоуэй никакой не австралиец, а лишь когда-то принял этот образ, чтобы привлекать внимание девчонок. — Давайте-ка поскорее вытряхнем вас из портков да приступим. Работы непочатый край.
Как выяснилось, сказанная им фраза могла считаться девизом дня; Майкл погружался неоднократно и давно привык к длительному процессу облачения в водолазный костюм, но это превзошло все, с чем ему приходилось сталкиваться. Следуя инструкциям Каллоуэя, они с Дэррилом сначала натянули длинное нижнее белье из толстого полипропилена, а поверх него — термокомбинезон из полартека. На ноги надели особые носки, разработанные специально для участников американской антарктической программы, и ноговицы из тинсулейта. На этой стадии экипировки Дэррил стал похож на рыжеволосого эльфа.
Затем Каллоуэй выдал каждому по легкому сухому гидрокостюму красного цвета, который следовало надеть поверх нательника.
— Ну что, приятель, не замерз? — пошутил Каллоуэй, расстегивая ворот фланелевой рубашки.
— Скажешь тоже, — хмыкнул Майкл.
— И скажу! Ну что, приятель, не замерз? — с готовностью повторил фразу Каллоуэй.
Майкл уже успел привыкнуть к школярским шуточкам, которыми грешили работники станции Адели. Впрочем, по его опыту, подобное наблюдалось и в других отдаленных уголках, где люди жили ограниченными группами.
Следующим на очереди был собственно внешний гидрокостюм; Каллоуэй держал его в руках словно модельер, демонстрирующий свое последнее творение.
— Ультрасовременная вещь, чуваки. Трехслойный нейлон-бутил-нейлон. Гораздо легче, чем костюмы из сжатого неопрена, к тому же почти не впитывает воду.
Пока Майкл втискивался в очередной слой подводной амуниции, он ощущал себя человечком с рекламы покрышек «Мишлен», а ведь еще предстояла самая неприятная часть процедуры — защита головы и лица.
Каллоуэй покопался в огромной сумке, которую внес Франклин, и извлек из нее «фантомаски» Хендерсона — закрывающие все лицо маски с отверстиями для глаз и губ, причем отверстие для рта прикрывал тонкий слой неопрена. Натягивая вязаный шлем, Майкл представлял себя грабителем, собравшимся на дело. Но на этом мучения не закончились: поверх «фантомаски» предстояло надеть еще и плотно облегающий капюшон из латекса. Каллоуэй помог ему натянуть капюшон на голову и расправить на верхней части внешнего оранжевого гидрокостюма, к которой тот прилип, как присоска. На этой стадии Майкл стал похож на огромную сосиску, обтянутую герметичной оранжевой оболочкой.
— Ты можешь его выключить? — спросил Дэррил, неуклюже поднимая толстую, как окорок, руку и указывая ею на ближайший обогреватель. — Я сейчас спекусь.
— Нет проблем, чувак. Надо было раньше его вырубить. — Каллоуэй выключил оба отопителя. — Еще пара минут — и окунем вас, — сказал он в утешение.
Каллоуэй помог обоим надеть утепленные альпинистские перчатки-подкладки, поверх них — основные резиновые перчатки с тремя пальцами, после чего нацепил на ноги мужчин утяжеляющий балласт. Майкл хорошо знал, что без дополнительных грузов ныряльщик перевернется вверх тормашками и будет барахтаться в воде, пока не утонет. Под занавес Каллоуэй взвалил им на спины стальные кислородные баллоны «Scuba Pro 95-cubic-foot» с двойными регуляторами. Майкл едва мог пошевелиться.
— Хотите еще что-нибудь сказать, прежде чем наденете кислородные маски? — спросил Каллоуэй.
— Поторопись! — выдохнул Дэррил.
— Времени зря там не тратьте. У вас в запасе максимум час.
Каллоуэй говорил не только о запасе кислорода, но и об ограниченных физических возможностях человека долго выдерживать экстремальный холод даже в таком суперсовременном снаряжении.
— Сачки и ловушки внизу? — осведомился Дэррил, борясь с резиновыми ластами, которые никак не хотели налезать на ноги.
— Самолично отправил их вниз пару часов назад. Привязал к фалам в страховочной полынье. Удачной рыбалки.
— Черт, — всполошился Майкл, — мне еще вон та штука потребуется!
Он указал на совершенно забытую им фотокамеру в кейсе для подводной съемки, почти полностью заваленную ворохом сброшенной одежды.
— Ну да, точно, — ответил Каллоуэй, доставая аппаратуру. — Если встретишь голых наяд, сделай для меня пару фоток.
С этими словами он плотно насадил на физиономии водолазов кислородные маски, проверил регуляторы подачи кислорода, а Дэррила хлопнул по спине. Пока Майкл влезал в ласты и прикреплял фонарик к ремню на поясе, биолог поднял защитную решетку с полыньи, а когда Майкл повернулся, его уже и след простыл. Каллоуэй похлопал по спине Майкла, одобрительно поднял вверх большие пальцы, и журналист ногами вперед отправился вслед за ученым в «кроличью нору».
Ледяной покров океана составлял в толщину футов восемь, да и просверленное буром отверстие оказалось на поверхности шире, нежели на глубине, поэтому процедура погружения отдаленно напоминала скатывание по узкому желобу. Майкл почувствовал, как ноги прошли сквозь тончайшую корочку льда, которой вода успела затянуться даже за крошечный промежуток времени после «нырка» Дэррила. Он с головой ушел под воду, подняв вокруг себя целое облако искрящихся льдинок и пузырьков воздуха; прошло несколько секунд, прежде чем вода вновь сделалась прозрачной и журналист смог что-то рассмотреть.
Майкл висел на расстоянии дюжины футов от нижнего края полыньи в мире синей воды, где нет ни границ, ни привычных на суше физических законов. В глубину можно было видеть практически до бесконечности; великолепная видимость обусловлена тем, что в водах Антарктики, особенно в это время года, полностью отсутствуют планктон и прочие микроскопические частицы, которых в избытке в других частях Мирового океана. Солнечные лучи едва пробивались сквозь толщу льда, поэтому страховочная полынья сияла ярким пятном и отчасти напоминала маяк, отбрасывающий вниз снопы света. Три фала с привязанными к ним пластиковыми флажками исчезали в невидимых глубинах.
Майкл ожидал, что его обдаст пронизывающим холодом, однако, окунувшись в воду, был приятно удивлен. В обмундировании, в котором на поверхности он изнывал от жары и сделался ужасно неповоротливым, находиться на глубине было довольно комфортно. Вода не только делала процесс передвижения более легким, но еще и охлаждала внешние слои костюма; в целом плавание в антарктических водах в гидрокостюме пока оставляло у Майкла благоприятное впечатление. Неудивительно, что Дэррил нырнул в полынью с такой поспешностью. Впрочем, Майкл подозревал, что кажущаяся сейчас легкая прохлада вскоре превратится в холод, а по прошествии часа у него и вовсе зуб на зуб не будет попадать.
Дэррил, вовсю работая ластами, уходил на глубину к интересующему его бентосному слою. Очевидно, ученый не собирался тратить впустую ни минуты имеющегося времени. Вода сама по себе была неподвижна, в ней почти полностью отсутствовали течения и приливно-отливные потоки, которые в иных морях могут незаметно отнести ныряльщика от исходной точки погружения. Майкл попал в огромное царство голубой воды; безмолвие нарушалось лишь мерным пощелкиванием кислородного регулятора.
Морское дно под тем местом, где был возведен домик для ныряльщиков, полого уходило вниз. Ложе океана несло на себе следы движения ледников, которые оставили в донном грунте огромные борозды и множество валунов. По мере погружения Майклу открывались все новые и новые формы жизни, населяющие на первый взгляд бесплодный ландшафт. В иле начали просматриваться диковинные спиральки и закорючки моллюсков, мелкие ракообразные, морские ежи и офиуры. Моллюски-блюдечки, похожие на жемчужные ожерелья, цеплялись за покрытые водорослями края камней, тогда как морские звезды — некоторые из них липли к спинам своих собратьев — медленно ползали по илистому дну в
