На Сан-Хосе спускались сумерки. М.Р. Маллоу, щурясь, наблюдал, как компаньон спускается по черепичному скату, затем поднимается по маленькой лестнице и затем перемахивает через чугунную ограду.
— Я так и знал, что ты догадаешься, — усмехнулся Дюк.
Он сидел на галерейке, которой оканчивалась шестая, считая от угла, крыша. Другими словами, М.Р. Маллоу находился прямо над бывшей квартирой двоих джентльменов. Он опирался спиной о флагшток, и грыз зубочистку.
Компаньон поддернул брюки, сел рядом, придвинул к себе саквояж и бережно стер с него пыль.
— Да что тут догадываться, — лениво (устал, набегавшись), — сказал он. — Ты был дома, к нам гости, внизу осада — не с ним же тебе бегать. А тут такое удобство.
— У некоторых из нас, — Дюк тоже потер саквояж, — хватило бы ума за ним вернуться. Ну, я и решил забрать его сразу. Надежное место — у всех на виду.
— Я бы тоже спрятал сюда, — согласился Джейк.
— Макферсон засел в нашей квартире. Обещал достать нас изпод земли.
— Я его слышал. Долго тебя гоняли?
Дюк отмахнулся с видом почти легкомысленным.
— Миссис Менцель так старалась со здравыми советами мужу, что у казначея не оставалось шансов. Перегрызлись где-то на перекрестке с Двадцатой. Жалкое зрелище, сэр.
— Нервный слишком наш казначей, — согласился компаньон. — И мучается, и мучается, для всех хочет быть хорошим — и для жены, и для начальства. Вот тебе и ответ, почему одному — второй срок председательствовать, а второму — семейный скандал.
— Как ты под колеса не попал только, — проворчал Дюк. — Ездят, кто во что горазд. Ночевать здесь будем? Я уже чердак присмотрел.
— Злыдня, — Джейк наморщил лоб, — Злыдня надо бы пристроить. Не бросать же на произвол судьбы.
Он вытянул ноги и положил одну на другую.
— Уехать на нем нельзя. И вообще давно пора ликвидировать — мы им все равно не пользуемся. А на другое транспортное средство у нас с вами, сэр, не хватает капитала.
— И к тому же, нас наверняка объявили в розыск, — добавил Дюк. — Придется менять имена. У меня уже даже идея есть.
— Какая?
М.Р. Маллоу выдержал эффектную паузу.
— Ланс Э. Лауд и Р.Т. Козебродски. Красиво?
— Про Лауда я понял, — проговорил Джейк. — Р.Т., конечно, Реджинальд Томас?
Дюк грустно кивнул.
— Отца только наоборот зовут: Томас Реджинальд. Так мы с тобой им и не написали…
— Напишем, — утешил компаньон и достал сигареты. — Придет время — напишем.
Злыдня двое джентльменов свели из конюшни перед рассветом — пока никто не проснулся. Джейк волновался, что «пристроить» мизантропа в подковах не удастся, но ошибся.
— За мешок моркови! — стонал Д.Э. Саммерс, который, в отличие от Злыдня, обернулся вслед бывшему товарищу, которого уводил владелец зеленного фургона, целых четыре раза. — Подлое, продажное рыло!
— Он, может быть, об этой моркови всю жизнь мечтал, — возразил ему М.Р. Маллоу. — И хоть бы кого это интересовало!
Но Д.Э. был безутешен.
М.Р. Маллоу подумал, и купил ему пакет леденцов. Чтобы уравнять пропорцию.
Был полдень. Шумел пальмами Сан-Диего. Д.Э. смотрел в окно, качался на стуле и барабанил по столу в глубоких раздумьях. Добарабанился до того, что волосы надо лбом от постоянной теребежки встали дыбом, как у Марка Твена на газетных карикатурах. Потом крутил наподобие волчка серебряную колбу от кофейной машины. Потом сложил ноги на стол и стал смотреть в мультископ. Потом залез в блокнот М.Р., где тот писал в свободное от идей компаньона время, и испортил там два десятка страниц голыми женщинами.
— За что! — возмущался он, потирая ушибленный блокнотом лоб. — Предупреждать надо! Секретно — так и скажи.
Но М.Р. сжег блокнот в камине, улегся на кровать и закрыл лицо газетой. С компаньоном он не разговаривал до самого вечера.
— Потому что все равно бессмысленно! — открыл он, наконец, рот, когда Д.Э. Саммерс окончательно приобрел унылый вид, как ни насвистывал себе под нос.
— Что это бессмысленно?
— Я даже согласен считать твою живопись иллюстрациями, — обрадовал Дюк и приподнялся на локте. — Но кому все это нужно? Ты понимаешь, что это не сюжет, а ерунда, дребедень, овечьи какашки?
— Не знаю, — честно признался Д.Э.
Он пролистал все написанное в блокноте, не глядя, и теперь боялся в этом признаться.
Дюк вскочил, забегал взад-вперед, а потом ушел покупать ужин и сказал, что ему нужно прогуляться одному. С лестницы еще было слышно, как он жалуется и ругается сам с собой.
— Не сюжет! — продолжал он, вернувшись, швырнул пакет на стол, плюхнулся в кресло и стал вертеть в пальцах вере-вочку.
— Понял, понял, не сюжет, — Д.Э. вытащил веревочку у компаньона из пальцев и дал взамен сандвич с курицей. — С чего ты решил-то?
— Вот! — закричал Дюк и швырнул сандвич на кучу газет. — Вот же я об этом и говорю! Понимаешь?
— Нет, — помотал головой Д.Э. — Объясняй.
М.Р. отобрал у него бутылку с молоком.
— Пропало, — сказал он, поморщившись.
— Да что ты заладил: «пропало, пропало»! — возмутился Д.Э. Саммерс. — Может, еще ничего не пропало. Сейчас поймем, почему тебе так кажется, и станем думать!
— Забирать вовремя надо потому что, — М.Р. все-таки бутылку не отдал, — а не дрыхнуть весь день потому, что до утра по бильярдным болтались. — Теперь опять вместо сна заседание клозетпарламента будет.
Тут до Джейка все-таки дошло, он забрал молоко, понюхал.
— Да ничего не пропало! Коровами пахнет, вот и все.
М.Р. на всякий случай тоже понюхал.
— Ну, может, и навозом, может, ты и прав, — согласился он. — Хотя если честно, вот так, положа руку на сердце — дерьмо дерьмом.
— Я, между прочим, ем, — сообщил Джейк.
Но компаньон продолжал прохаживаться по комнате. Взадвперед. Взад-вперед.
— Просто, понимаешь, какая штука, — говорил он. — У всего на свете должен быть смысл. Цель. Вот ты, например, искал-искал, думал. Куда бы так приложиться, чтобы и приключения, и шило это, которое тебе посидеть спокойно не дает…
— Да ты бы насмотрелся с мое покойников! — обиделся Д.Э. — Небось тоже время ценил на вес золота.
— Чего? — М.Р. сдвинул черные брови.
— Того самого.
Д.Э. вытащил сигареты.
— Мрут, как мухи, — объяснил он, прикуривая. — Кто в двадцать лет, кто в тридцать. Кто от печени, кто от простуды, кто от делать нечего. А вдруг я завтра умру?
