на исходе, что два мешка подмочило во время шторма, когда открылась течь, да и кок простудил поясницу еще в Атлантике, да что-то там еще. Капитан Бабридж выслушал молча, потом пожевал губами, словно бы раскусил какую-то гадость, и произнес:
- Пошел вон.
Стюарда как ветром сдуло.
- Юнга! — рявкнул Бабридж, не успел Дюк проводить взглядом синюю суконную спину Чаттера.
- Есть, сэр!
Идя по палубе, М.Р. задумчиво хлопал ладонью по поручням.
- Ухи, плюхи… — бормотал он, — шлюхи…
Тут Дюк остановился. Секунду стоял неподвижно, потом сильно хлопнул по поручню, развернулся, чудом не налетев на проходившего мимо Хэннена, и помчался в каюту.
Следовало спешить, пока не появился Чаттер.
- Полчаса, только полчаса, — бормотал Дюк.
Из саквояжа один за другим появлялись предметы:
Овальный серебряный поднос,
спиртовка,
стеклянная колба,
металлическая трубочка с пробкой,
маленький серебряный кувшин,
спички.
Колба все еще была немножко выпачкана засохшей кофейной гущей. Запах этот, перебив корабельную вонь, напомнил о железных дорогах, об элегантной миссис Фокс, об игрушечной лавке в Уинчедоне, о, черт побери все совсем, о приключениях! Дюк торопливо, дрожащими пальцами, открывал жестянку с кофе.
- Слушай, ну заткнись, а? Ну хватит! Ну хочешь, я на колени встану? — надрывался Кангас.
Д.Э. помотал головой и безжалостно начал сначала:
Джейк перевел дух. Многолетние службы в общине весьма поспобствовали выносливости легких, но все-таки петь час подряд одно и то же- не шутка. Да и голос в шестнадцать лет тот еще. Рождественские гимны — это вам не «Йо-хо-хо!». Но не сдался:
Д.Э. закончил выводить последние ноты и сказал: — Вы знаете, любезный, я тоже всегда на этом месте плачу. Так трогательно, правда? Хотите еще что-нибудь? Нет? Ой, ну почему? Я много таких штук знаю! Вот, слушайте…
Глава двадцать первая, в которой потрясена вся Европа
На следующее утро произошло вот что: — Ба! — Сальная Тряпка всплеснул руками. — Кого это мы видим! Господин Арлингтонская Сосиска! Ну здраствуй-те, здра-авствуйте, здра-а-авствуйте!
На каждом «здравствуйте» кок склонялся в издевательском поклоне, тряся паклей на лысом черепе.
- Ничего-ничего, работайте, — улыбнулся Дюк, стараясь, чтобы было похоже на капитана.
Кок выпрямился, держась за поясницу. Веселость сползала с его лица.
- Ты что, юнга? — сказал он тихо. — Головку ушибли? Или совесть в кабаке оставил? Ай-ай, как стыдно. Ай-ай!
И, взяв поднос, треснул М.Р. по лбу. «Бам-м-м-м…» М.Р. Маллоу отобрал у него поднос. «Бам-м-м-м…» — отозвался поднос снова. «Гы-гы-гы-ы!» — не очень смело отозвался поредевший после вчерашнего кубрик.
- Я настаиваю, сэр, — небрежно произнес Дюк. И добавил:
- Не соблаговолите ли вы также мыть кастрюлю? А то, знаете, у вас такая стряпня, что ай-ай-ай. Прямо стыдно.
Кок размахнулся, юнга не успел увернуться, и его левую скулу украсил замечательный лиловый фонарь. Зато коку замечательно досталось по загривку замечательной разделочной доской.
