Не объяснять же, что когда на счету каждая секунда, задумываться о выборе места некогда.
— В этом мире время идет по-другому, — бросила я Канну на ходу, — четыре минуты здесь равняются одной на Уровнях.
— Понял, — он был краток и лаконичен. Потом задумчиво хмыкнул, — а это удобно. Вот где надо планировать операции, чтобы время зря не тратить.
На этот раз хмыкнула я: тоже мне — практик.
— А почему дома все такие?..
Чья-то подошва наступила на замерзшую лужу — и лед громко хрустнул ломаясь. Зашуршала под ногами увядшая покрытая инеем трава.
— Какие, Дэйн?
Эльконто, озираясь по сторонам, подыскивал нужные слова. Свет от фонарей пробегался по стволу и прикладу его винтовки, закинутой на плечо.
— Ну… одинаковые. Повыше или пониже, но как коробки.
— Пятиэтажки и девятиэтажки — они стандартные. В свое время правительству было удобно строить именно такие.
— И балконы маленькие.
Я покачала головой и ничего не ответила. Добро пожаловать в Россию.
До сквера осталось метров пятьдесят.
Ночь выстудила воздух. Укрывшись за кустами, голыми, но довольно плотными, мы перевели дыхание. Я беспрестанно корила себя за недальновидность — за прыжок туда, куда не следовало.
Убедившись, что опасности вокруг нет, отряд позволил себе на минуту расслабиться. Опустив оружие, они с любопытством разглядывали окрестности: дорожки, тускло освещенные фонарями, деревянные лавочки, урны и дорогу в отдалении. Из автомобиля, что припарковался у обочины, несмотря на поздний час, доносилась громкая музыка.
— Здесь все как-то иначе, — отметил Чейзер, глядя на огни супермаркета, который мы недавно покинули. — Вроде, люди, дома, а атмосфера иная, понять не могу.
— А бабы ничего!
Неужто Эльконто уже успел заприметить кого-то по вкусу? И когда только успел?
— Ловелас ты!
— Ты чего ругаешься на непонятном языке? — обиделся тот.
— Я не ругаюсь, а констатирую факт, что ты большой любитель женщин.
— Не я большой любитель женщин, а у меня большой любитель женщин.
Рядом прыснули.
— Опять двадцать пять, — вздохнула я и сокрушенно добавила: — Дрейк меня теперь на тряпки порвет.
Пять пар внимательных глаз уставились на меня.
— Почему? — спросил Канн, доставая из кармана мятую пачку сигарет.
— Не надо было сюда прыгать, но времени выбирать не было.
— Да какая разница куда, лишь бы от гранаты, — проницательные глаза Халка Конрада приклеились к моему лицу. — Я знаю, из-за чего ты волнуешься….
Мое сердце забилось предательски быстро, как в детстве, когда мама выясняла, кто именно украл конфеты, и призывала к ответу. Пусть мысли Халка будут совсем не о том! Иначе, как выкручиваться? Но мне не повезло.
— Ты волнуешься из-за того, что мы видели детей.
Он не спрашивал, он констатировал факт. Я уставилась на него в смеси раздражения и удивления. Откуда… Но тут же оборвала себя. Конечно, он же сенсор, ему не нужно далеко ходить, чтобы прочитать мысли.
— Да, из-за них. Мой мир отличается. Здесь рождаются и стареют, здесь все иначе.
— Мы в курсе, — Канн затянулся сигаретой, и на секунду его привычно тяжелый взгляд смягчился, — мы много о чем в курсе, пусть и живем не здесь. А Дрейку лишний раз говорить не будем, если не спросит. Ничего нового мы не увидели.
Остальные согласно замычали. Я облегченно перевела дух — будто камень с души упал. Как хорошо, что они знают и не надо юлить с объяснениями.
— Так куда мы отсюда?
Аарон какое-то время разглядывал пустынную дорожку, составлял в голове план.
— В то же здание нельзя: там все разрушено. Соседние быстро займут враги и опять расползутся тараканами по всей округе — зачищать придется заново. Но уже не сегодня, хватит. Заберем остальных и назад, по домам пока.
— Ладно. Докуривать здесь будешь или на «F»?
— Здесь, — он к моему удивлению улыбнулся. — А тут ничего.
— Ага, — тут же присоединился Эльконто, — может, вернемся потусим как-нибудь? Девочки тут красивые, я заметил, а вот мужики какие-то… вялые.
Моя челюсть отвисла до стылой земли.
— Потусим? Здесь? Я и пять бугаев, которые даже языка не знают?
— Почему пять, а не одиннадцать? — ухмыльнулся Баал. — Лагерфельду бы тут понравилось, он вообще любитель странных мест. Рена бы взяли прикрывать нас пьяных…
Не иначе как моя команда издевалась надо мной.
— Вы что, издеваетесь? — я посмотрела на Мака Аллертона, который в этот момент прислушивался к доносящейся из машины у обочины песне и покачивал темноволосой головой в такт ритму.
— Мак, они издеваются надо мной?
Тот даже не обратил внимания на мой вопрос.
— Ты не знаешь, как она называется?
— Кто называется?
— Музыка эта. Кто поет? Я бы тоже у себя в машине послушал.
Нет, они точно шутники! Стоило воздуху Уровней смениться загазованностью невиданного ими ранее города, как во всех без исключения проявился неуместный авантюризм. Я с сомнением посмотрела на Чейзера, затем махнула рукой на попытки объяснить происходящее и прислушалась к музыке.
— Да, я знаю эту песню — «Garbage» — «Blood For Poppies». Но ты ведь не поймешь ни слова!
— Мне все равно нравится. Достанешь ее мне?
Какое-то время я ошалело смотрела на пустые дорожки сквера. Ну и ну… Принесла гостей на свою голову. Но в этот момент пришла и другая мысль: пусть они были странным, а иногда, оказывается, взбалмошным ребятам, но все равно они оставались родными и надежными. Моей командой.
— Достану я тебе эту музыку. Но все равно вы — черти непредсказуемые! Фиг я вас буду сюда на вечеринки таскать!
Они одобрительно загудели, чувствуя, что я дала слабину.
— И что бы мы без тебя делали? — улыбнулся Чейзер.
— Сегодня бы по углам размазались, — добавил Эльконто.
— Да ладно вам… Не передергивайте, сами бы справились.
Внутри, против воли, растеклась радость от похвалы. И мир вдруг стал теплым и приветливым, в нем было место и для меня — хорошее, удобное, нужное место. Чтобы скрыть смущение, я проворчала:
— Аарон, докуривай уже: там остальные нас заждались.
— Смотри, командует уже! — легко пихнул меня в бок Баал. А Канн улыбнулся.
Мне снились длинные темные коридоры, все как один пустынные. Мой бег, шумное дыхание, осколки
