– И вот это должно заставить меня простить тебя?
И Ироха-сан холодно рассмеялась.
Мы все собрались в большой комнате.
Похоже, Ироха-сан выслушала исповедь Юри-сан, записанную в ее плеере.
– Думаешь, я прощу тебя, раз ты осознала, какая ты змея?
Мария, Дайя и Кодай Камиути лишь наблюдали – они ведь не знали всех обстоятельств.
– Не прощу, сука!
И она плюнула на Юри-сан, стоящую на четвереньках в одних лишь белых трусиках и лифчике.
Юри-сан лишь молча глядела в пол. Ее левая щека вздулась – похоже, Ироха-сан ударила ее еще у себя в комнате.
Смотреть на это больно. Я ведь знал, что так будет. Стало быть, за это и я в ответе.
Но если даже это я не смогу выдержать, мне не справиться с Ирохой-сан.
– …Послушай, Синдо, что вообще происходит? – раскрыла рот Мария, не в силах больше видеть это зрелище.
– Да ничего особенного, в общем. Всего лишь навсего то, что происходит, когда кто-то вступает в мою «группу», клянется мне в полном повиновении, а потом имеет наглость нарушить мой приказ.
И, словно назло Марии, Ироха-сан наступила Юри-сан на голову.
Из груди Юри-сан вырвалось рыдание; Ироха-сан, щелкнув языком, молча надавила. Нога начала разгибаться, прижимая Юри-сан лбом к полу.
Со стороны выглядело так, как будто Юри-сан пресмыкается перед Ирохой-сан.
– Кто позволил тебе разевать пасть? Ты должна просто опустить голову, она тебе для украшения. Неужели надо тебя учить силой, пока не дойдет?
– П-прекрати, Синдо!
– И не подумаю. …И вообще. Вы ведь в курсе, да? Время вышло. В этом блоке вы все окажетесь в моей власти. Это лучший выход, какой я только смогла придумать, так что ничего не надо менять, что бы там ни думала эта грязная сучка! – заявила Ироха-сан, не убирая ноги с головы Юри-сан. – И тогда я стану «королем» и закончу эту игру ради вас.
Да, Ироха-сан такая.
Вот как она обращается с той, кого совсем недавно еще считала милой подругой, если ей это нужно для достижения своей цели.
Разумеется, нельзя сказать, что она совершенно бесчувственная. Наверняка ей очень больно, она глубоко раскаивается. Но эти эмоции она заперла в себе. Ради достижения своей цели Ироха-сан может контролировать собственные чувства.
Это я осознал в третьем раунде, когда она в первый же день перебила всех, чтобы выиграть.
Да, потому-то я и смог предсказать то, что произошло.
И поэтому я…
– Н е в о з м о ж н о!
…скину ее с ее липового трона.
Ироха-сан медленно убрала ногу с головы Юри-сан и одарила меня пристальным взглядом. Обжигающий, убийственный взгляд.
– …Следует ли это так понимать, что ты не намерен войти в мою «группу»? Какая жалость. Тогда ты умрешь!
– Нет, я не это имел в виду. Я просто сказал правду! Я имею в виду – такой м я г к и й человек, как ты, никогда не сможет править другими!
– Мягкий? Ты это о чем?
От ее взгляда у меня реально мурашки по коже. Но, стараясь казаться спокойным, я с усилием расслабил губы.
– Я о твоей мягкой реакции на предательство Юри-сан! Ты всего лишь содрала с нее одежду, ударила ее, плюнула на нее и поставила ногу ей на голову? Это и называется «мягким»!
Ироха-сан ухмыльнулась, тоже стремясь показать свое самообладание.
– И что же я должна сделать, чтобы ты остался доволен?
И я сказал, чтобы стереть эту ее ухмылочку:
– Убей ее!
Как я и ожидал, Ироха-сан перестала улыбаться и распахнула глаза.
– В самом начале… разве не ты нам объявила, что спустишь в унитаз еду всякого, кто хоть намекнет, что собирается тебя предать? Но ты ведь не сделала этого, правда? Ты специально устроила это шоу с раздеванием Юри-сан до белья, так что наверняка ведь не сделала, я прав?
Ироха-сан усмехнулась.
– …Ха-ха. Это всего лишь шоу, пока я на самом деле не спущу ее еду и не убью ее? Тебе не кажется, что у тебя очень извращенное мышление? Как же ты не поймешь, что «спустить еду в туалет» – это просто так называемая «гипербола»? Неужели непонятно, что тогда это просто необходимо было сказать, даже если я не собиралась действительно делать это?
