тиуна была костяная новгородская печать. Здесь же выстроились несколько жалобщиков, при несших на суд князя свои обиды. Дожидался своей череды и Путята, а с ним и подошедшие ближе студенты.
Тут их и разглядели наконец с приступка Софийской церкви счастливые мальчишки. Нашли-таки!
Князь молча, насупясь, выслушивал жалобщиков, 'складывавших вину' на тиуна. Князь был не доволен Данилой. Он повернулся к стоявшему ря дом с ним владыке Спиридону и, желая укорить нерадивого тиуна, спросил:
- Владыко, кде быти тивуну на томь свете?
- Кде и князю! - отвечал епископ.
Князю не понравились такие слова, рассердился:
- Тиунъ неправьду судить, мьзду емлеть, люди продаеть, лихое все дееть, а язъ что дею? - Епископ с поклоном ответствовал:
- Аще будеть князь добръ, богобоязнинъ, жалуеть людiи, правьду любить - избираеть тиуна или коего волостеля - мужа добра и богобоязнина, страха Божiя полна, разумна, праведна, по закону Божiю вся творяща и судъ ведуща. И князь въ рай, и тивунъ въ рай. Будеть ли князь без Божия страха, христианъ не жалуеть, сиротъ не милуеть и вдовицами не печалуеть, поставляеть тиуна или коего волостеля - человека зла, Бога не бояща ся и закона Божiя не ведуща, и суда не разумеюща, толико того ради, а бы князю товара добывалъ, а людiи не щадить. Акы бешена человека пустилъ на люди, давъ ему мечь. Тако и князь дал волость лиху человеку губити люди. Князь во адъ и тиунъ съ нимь во адъ! - С этими словами владыка Спиридон отвернулся от исходящего злобой тиуна.
- Аще именемъ моимъ лихо дееши, не быти тобе тиуномъ. Иди! - указал он бывшему судье на крепостные ворота и обратился к стоявшим в поклоне жалобщикам: - Добро. Нареку Новъгороду иного тиуна.
Князь начал спускаться с помоста, когда к нему с поклоном приблизился Путята, следом нереши тельно шагнули Прохор и Митя. Известие, с кото рым они подошли к князю, сильно встревожило Александра Ярославича. Князь коротко приказал, положив Путяте руку на плечо. И гридь, а за ним и Митя с Прохором, круто повернувшись, побежали с вечевой площади. В одно мгновение ребятишки слетели с приступка, с которого неотступно наблюдали за происходившим, и устремились вдогон.
ПОГОНЯ
Путята, Митя и Прохор бегом вернулись к коновязи, где были привязаны их кони, и верхами направились к Немецкому двору. Там разыскали они амбары соляного купца Албрахта. Во дворе, куда вошли дружинники, стояло четверо готовых к отъезду иноземцев. На пальце одного из них сверкал золотой перстень с орлом. Это и был сам Албрахт. Путята подскочил к нему, схватил за рукав:
- Не розумею, - попытался изобразить непонимание надменный иноземец, однако глаза его выдали испуг.
- Ко князю поедеши, - приказал Путята, и тут же трое дюжих немцев, разом накинувшись, скрутили Путяту, Прохора и Митю, повалили их на землю, связали и уже связанных волоком втащили в ближайший амбар. Албрахт поспешно запер ворота.
Именно такой разворот событий застали мальчишки, когда, догоняя княжеских дружинников и увидев привязанных у ворот Немецкого двора знакомых им лошадей, быстренько вскарабкались на высокий частокол, окружавший двор. Сверху они увидели и услышали все. И как только иноземцы скрылись в доме, ребята спустились во двор. При держиваясь тени частокола, они прокрались к амбару и, встав на цыпочки, заглянули в небольшое окошко, прорубленное в бревенчатой стене амбара.
На земляном полу, среди мешков с солью лежали наши дружинники и их неразлучный Путята. Руки и ноги пленников были туго скручены прочной пеньковой веревкой, рты заткнуты тряпками. Вася замер, с жалостью глядя на брошенных ничком пленников. А Ваня осторожно, стараясь не звякнуть, сдвинул тяжелый литой засов, шепотом позвал:
- Пошли.
Они тихо проникли в амбар и кинулись развязы вать друзей.
- Отрочата! - Путята радостно узнал Васю, который выдернул кляп у него изо рта и теперь трудился над тройным скрученным узлом. - Отколе еста?
Прохор удивленно вгляделся в лицо мальчика, теребившего узел его веревки, и в сумраке амбара разглядел, что перед ним Ваня.
- Вернулись! - выдохнул он. Все было в этом приглушенном вскрике: и радость встречи и освобождения, и гнев на ослушавшихся мальчишек.
- Мы нечаянно, - стал объяснять растерянным Мите и Прохору Ваня. - Понимаете, там больше нет обратного хода, дорога ведет в Юрьев монастырь.
Подавленные и хмурые, студенты сидели на земляном полу амбара. В какие бы переделки ни попадали они за эти дни, у них всегда оставалась надежда на возвращение, на то, что подземный ход рано или поздно выведет их к дому. Известие о том, что назад дороги больше нет, потрясло студентов. Прохор и Митя растирали руки, лихорадочно соображали, что же теперь делать.
А Путята, не обращая внимания на тревожные и не очень понятные ему переговоры своих друзей, думал о самом важном для них в этот мо мент.
- Немьци кде? - спросил он у Ваньки.
- Въ доме, - коротко ответил тот.
- Надобе князю весть дати, - поднявшись с земляного пола, Путята выглянул в приотворенную дверь амбара. Выглянул и тотчас прикрыл дверь. За ней послышались голоса. Не все в немецкой речи удалось разобрать Мите, но голос Албрахта он расслышал и от сказанного вздрогнул, и перевел Прохору по-русски: 'Убить как собаку! ', а потом пересказал Путяте приказ иноземца:
- Убити въ пьса место!
Медлить было нельзя. Сейчас немцы заметят сдвинутый засов...
Путята тут же предложил кинуться разом из дверей и опрометью бежать к воротам, а там на лошадей и долой из Немецкого двора, здесь не будет спасения русичу.
Они тихо подошли к дверям и разом вывалились из амбара. Ошеломленные Биргеровы шпионы с минуту стояли как вкопанные и тут же кинулись вдогон. Но им пришлось возвращаться за лошадьми, потому что бывшие пленники уже вскочили на при вязанных у ворот своих коней, посадив прежде впереди себя мальчишек. Минута, и кони стремглав мчали их по деревянным настилам улицы к княжескому стану, в городище.
Невелик был путь от Немецкого двора до горо дища, но скоро понял Путята, что всем вместе, с ребятишками, почитай по два седока на лошадь, им не уйти от погони, а главное, не успеют они известить князя о предательстве.
Выбравшись в ближайшую ложбинку, укрывшую их от глаз преследователей, всадники на миг остановились. Путята распорядился:
- Прохоре и Митяе, скачите лесомь къ реце, а бы немьци васъ искали. И тако блудяче по лесу, много ихъ погыбнеть. Вамъ же Богъ не дасть погыбнути. А я ко князю еду.
Он поворотил коня и, невидимый преследовате лям, стал лесом выбираться из лощины к дороге, ведущей в огиб города к княжескому укреплению. Наша четверка осталась на месте. Им предстоял долгий и опасный путь, погоня, чтобы отвлечь вра гов на себя, чтобы дать Путяте время добраться с известием до князя.
- Ну, держитесь, неслухи, - взволнованно выкрикнул Прохор, желая ободрить Васю и Ваню, да и себя с Митей заодно, - Сейчас будут скачки!
Немцы уже увидели их и с резкими гортанными криками неслись наперерез, стремясь отсечь беглецам дорогу в город. Прохор, он скакал первым, направил свою лошадь к лесу. Но густой, частый лес, сквозь дебри которого они продирались, сквозь бурелом которого ломились из последних сил кони, вдруг кончился. Всадники вошли в плотный туман, поднимавшийся от реки. Не стало слышно позади
