и цепи их чугунные вокругседой скалы, откуда рвется в небокрутой восторг зеленоватой бронзы.А там, вдали, над сетью серебристой,над кружевами дивными деревьев, —там величаво плавает в лазуриморозом очарованный Исакий:воздушный луч — на куполе туманном,подернутые инеем колонны…Мой девственный, мой призрачный!.. Навекив душе моей, как чудо, сохранитсятвой легкий лик, твой воздух несравненный,твои сады, и дали, и каналы,твоя зима, высокая, как соно стройности нездешней… Ты растаял,ты отлетел, а я влачу виденьяв иных краях — на площадях зеркальных,на палубах скользящих… Трудно мне…Но иногда во сне я слышу звукидалекие, я слышу, как в раюо Петербурге Пушкин ясноглазыйбеседует с другим поэтом, позднопришедшим в мир и скорбно отошедшим,любившим город свой непостижимыйрыдающей и реющей любовью…И слышу я, как Пушкин вспоминаетвсе мелочи крылатые, оттенкии отзвуки: «Я помню, — говорит, —летучий снег, и Летний сад, и лепетОлениной… Я помню, как, женатый,я возвращался с медленных баловв карете дребезжащей по Мильонной,и радуги по стеклам проходили;но, веришь ли, всего живее помнютот легкий мост, где встретил я Данзасав январский день, пред самою дуэлью…»<14 января 1923>
Что хочешь ты? Чтоб стих твой говорил,повествовал? Вот мерный амфибрахий…А хочешь петь — в эоловом размахеанапеста — звон лютен и ветрил.Люби тройные отсветы лазуриэгейской — в гулком дактиле; отметьгекзаметра медлительного медьи мрамор — и виденье на цезуре.Затем: двусложных волн не презирай;есть бубенцы и ласточки в хорее:он искрится, всё звонче, всё острее,торопится… А вот — созвучий рай —резная чаша: ярче в ней, и слаще,и крепче мысль; играет по краямблеск, блеск живой! Испей же: это ямб,ликующий, поющий, говорящий…<Январь 1923>
1. ЧУДОВ жизни чудес не ищи; есть мелочи — родинки жизни;мелочь такую заметь — чудо возникнет само.Так мореход, при луне увидавший моржа на утесе,внуков своих опьянит сказкой о деве морской.<6 мая 1923>2. ОЧКИ ИОСИФАСлезы отри и послушай: в солнечный полдень старыйплотник очки позабыл на своем верстаке. Со смехом
