и осыпаются цветы на зеленеющую воду. Любовь, дремота, тьма народу, и под старинные мосты, сквозь их прохладные овалы, как сон блестящий и усталый, всё это медленно течет, переливается, — и вот уводит тайная излука в затон черемухи глухой, где нет ни отсвета, ни звука, где двое в лодке под ольхой. 40 Вино, холодные котлеты, подушки, лепет Виолеты; легко дышал ленивый стан, охвачен шелковою вязкой; лицо, не тронутое краской, пылало. Розовый каштан цвел над ольшаником высоко, и ветерок играл осокой, по лодке шарил, чуть трепал юмористический журнал; и в шею трепетную, в душку я целовал ее, смеясь. Смотрю: на яркую подушку она в раздумье оперлась. 41 Перевернула лист журнала и взгляд как будто задержала, но взгляд был темен и тягуч: она не видела страницы… Вдруг из-под дрогнувшей ресницы блестящий вылупился луч, и по щеке румяно-смуглой, играя, покатился круглый алмаз… «О чем же вы, о чем, скажите мне?» Она плечом пожала и небрежно стерла блистанье той слезы немой, и тихим смехом вздулось горло: «Сама не знаю, милый мой…» 42 Текли часы. Туман закатный спустился. Вдалеке невнятно пропел на пастбище рожок. Налетом сумеречно-мглистым покрылся мир, и я в слоистом, цветном фонарике зажег свечу, и тихо мы поплыли в туман, где плакала не ты ли, Офелия, иль то была лишь граммофонная игла? В тумане звук неизъяснимый всё ближе, и, плеснув слегка, тень лодки проходила мимо, алела капля огонька. 43 И может быть, не Виолета — другая, и в другое лето, в другую ночь плывет со мной… Ты здесь, и не было разлуки, ты здесь, и протянула руки, и в смутной тишине ночной меня ты полюбила снова, с тобой средь марева речного я счастья наконец достиг… Но, слава Богу, в этот миг стремленье грезы невозможной звук речи английской прервал: «Вот пристань, милый. Осторожно». Я затабанил и пристал. 44 Там на скамье мы посидели… «Ах, Виолета, неужели вам спать пора?» И, заблистав преувеличенно глазами, она в ответ: «Судите сами — одиннадцать часов», — и, встав, в последний раз мне позволяет себя обнять. И поправляет прическу: «Я дойду одна. Прощайте». Снова холодна, печальна, чем-то недовольна, — не разберешь… Но счастлив я: меня подхватывает вольно восторг ночного бытия. 45
