Стихотворения

Collection).

Изгнание, где твое жало, чужбина, где сила твоя? — парафраз из Нового завета: «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?» (1-е Кор. 15:55)

369.

Руль. 1927. № 1997, 26 июня — Стихи 1979. С сокращениями перепечатано в «Правде» (1927. 15 июля) с ответом Демьяна Бедного «Билет на тот свет» (о котором Набокову стало известно, см.: Друзья. С. 537), заканчивающимся строками:

Что ж? Вы вольны в Берлине «фантазирен».
Но, чтоб разжать советские тиски,
Вам — и тебе, поэтик белый, Сирин!
Придется ждать… до гробовой доски!

370.

Руль. 1927. № 2099, 23 октября.

…как, матом грозя… Кизерицкому в Вене он отдал ферзя. Речь идет о «бессмертной» партии (1851) Адольф Андерсен — Лионель Кизерицкий, в ходе которой белые, которыми играл Андерсен, последовательно пожертвовали слона, обеих ладей и ферзя, после чего объявили черным мат, см.: Johnson D. Barton. Worlds in Regression: Some Novels of Vladimir Nabokov. Ann Arbor: Ardis, 1985. P. 88–92.

371.

Современные записки. 1927. Кн. 32. Поэму хвалили все рецензенты этой книжки журнала, особенно восторженно — Ю. И. Айхенвальд, сопоставивший ее по силе художественного наслаждения с напечатанным там же «Божьим древом» И. Бунина:

…ведь где художественное наслаждение, там и оптимизм. Он не покидает нас и тогда, когда вслед за Сириным в его прекрасной поэме на время переселяемся мы в старинный английский город, в «студентов древний городок».

Критик отмечает, что Сирину удалось счастливо

…победить обычную прозу и возвести ее в ранг поэзии. Он создал свою очень изящную лиро- эпическую поэму из повседневного матерьяла. Впрочем, для русского читателя не обычна и не повседневна та обстановка и атмосфера английского городка, в которую непринужденно и легко переносит нас даровитый автор. Тем охотнее вступаешь в нее и тем больше радуешься за нашего поэта, что, на чужой базарной площади, осматривая «кривые книжные лотки», «нашел он Пушкина и Даля на заколдованном лотке». Символична эта находка: на чужбине должна была она еще более укрепить чувство родины в нашем соотечественнике, «нежданно упавшем из русских облаков». Такое сплетение английского и русского, спорта и задушевности, соединение чужого внешнего пейзажа и быта с мотивами русского сердца, это живет в живых и простых, гибких и живописных стихах В. Сирина.

Далее Айхенвальд пересказывает и цитирует поэму, возводя ее суть к тройному участию «талантливого русского юноши» Сирина, Пушкина и Даля:

Точно все трое приняли участие в созидании этой «Университетской поэмы», вместе и прозаичной и содержательной, какой-то необремененной, пленяющей своим легким дыханьем, такой русской и такой европейской одновременно.

(Айхенвальд Ю. Литературные заметки // Руль. 1928. 4 января)

На «Университетскую поэму» Айхенвальд откликнулся не только рецензией, но и подаренным Сирину ст-нием: «Как Сирин вещей небылицы, / В родимый край она манит… / О, русских далей вереницы, / Невы поруганной гранит!.. / Я эхо пушкинской цевницы / Ловлю обласканной душой… / Тяжеле мгла чужой столицы, / И сердце просится домой» (Айхенвальд Ю. Сирину // Vladimir Nabokov Archive. Library of Congress. Container 8, folder 17, цит. по: Долинин А. Доклады Владимира Набокова в берлинском литературном кружке (Из рукописных материалов двадцатых годов) // Звезда. 1999. № 4. С. 8). Ср. также отзыв Петра Пильского: «Поэма <…> пленяет легким и свободным стихом» (П<етр> П<ильский>. Современные записки. Кн. XXXIII // Сегодня. 1927. 9 декабря). Из письма Набокова к матери от 4 апреля 1928 г.: «На днях читал „Университетскую“ в кружке молодых поэтов. Особенно щедр на комплименты был Пиотровский, с кот<орым> мне было странно встретиться после четырех лет незнакомства» (Berg Collection). Дикс, отметив, что поэма — «произведение виртуоза», попенял на изношенность формы:

…есть литературные формы, окончательно себя исчерпавшие: к ним принадлежит стихотворная повесть, достигшая своего апогея в первой трети XIX века. Всякая попытка оживить этот жанр неизбежно отдает стилизацией, а в худшем случае, пародией. Жаль, что талантливый поэт не учел этого.

(Звено (Париж). 1928. № 1, 1 января)

Поэму также отметил Г. Струве (Россия (Белград). 1927. № 16, 10 декабря). Г. Иванов привычно и с ошибками изругал Сирина:

«Университетскую поэму» Вл. Сирина правильнее было бы назвать «гимназической». Такими вялыми ямбами, лишенными всякого чувства стиха, на потеху одноклассников, описываются в гимназиях экзамены и учителя. Делается это, нормально, не позже пятого класса. Сирин несколько опоздал — он написал свою поэму в Оксфорде.

(Последние новости. 1927. 15 декабря)

Поэма написана перевернутой онегинской строфой (см. ее разбор в: Гаспаров М. Л. Русские стихи 1890-х—1925 годов в комментариях. М., 1993, С. 164–165), помимо естественных аллюзий к Пушкину (см.: Бабиков А. А. Мотивы «Евгения Онегина» в «Университетской поэме» В. В. Набокова: // А. С. Пушкин и В. В. Набоков. Сб. докладов международной конференции. СПб.: Дорн, 1999. С. 268–278) содержит также, возможно, аллюзии к «роману в строфах» И. Северянина «Рояль Леандра» (Кац Б. А. «Уж если настраивать лиру на пушкинский лад…»: О возможном источнике «Университетской поэмы» В. Сирина-Набокова // Новое литературное обозрение. 1996. № 17. С. 279–295).

…цирюльня есть, где брился Ньютон… Исаак Ньютон учился в Тринити колледж Кембриджа, а впоследствии был в нем профессором математики, его портрет вывешен в обеденной