Мужчины обменялись рукопожатиями, Лизу молодой актер раскованно чмокнул в щеку и безо всякого выражения, не давая превратить какое-нибудь слово в повод его задерживать, сказал:
– Привет, мама, я на минуту, в офисе дел по горло, хоть ночуй там, представления не имею, удастся ли в ближайшие дни вырваться. Вот то, что ты просила, нет, не оставляй гостя, я занесу в кухню.
Он потряс матерчатой сумкой, из которой вызывающе торчал длинный батон – Маша настояла для правдоподобия, и уверенно скрылся с глаз. Романистка вышла в прихожую, сценарист повлекся за ней, через десять секунд там же оказался мнимый сын, избавившийся от авоськи.
– Выпей с нами чаю, так редко видимся, – подала отчего-то дрожащий голос Лиза.
– Извини, никак. Но я позвоню вечером. Сергей, до свидания.
– Приятно было познакомиться, – отозвался тот, и они снова приложили ладонь к ладони.
– Пока, мама, – сказал Игнат и, смеясь, подставил щеку.
Лиза смущенно коснулась ее губами и подумала: «Молодец, мальчик. Весьма достоверный обмен поцелуями при встрече и расставании».
– Не гони как сумасшедший. Будь осторожен, – напутствовала она.
– «Будь здоров! Обязательно буду», – процитировал Высоцкого Игнат и взглянул на сорокапятилетнего Сергея, будто сделал ему одолжение.
Сценарист кивнул с нервным смешком. Вероятно, актер решил, что «достучался до зрителя», и легко покинул декорации.
– Нормально прошло? – спросила Маша, которая приготовилась киснуть в ожидании не меньше часа и восприняла скорое возвращение жениха как провал. – Удался розыгрыш?
– Да.
– Партнерша по сцене не подвела? Одно дело просто врать, другое – врать с кем-то на пару.
– По-моему, тушевалась. Но вторая реплика была подана сносно.
– А вспомни, сколько нервотрепки было, споров, когда мама об этом заикнулась! – воскликнула девушка. – Вплоть до моральных аспектов все обсудили.
– Последнее занимало одну тебя, – рассмеялся Игнат. – Мы с Лизой просто отрывались и прикалывались. Знаешь, мне показалось, что они сейчас уедут. Сергею не по себе в вашем доме, это чувствуется.
– Тогда пошпионим тут еще минут тридцать, – доверчиво предложила Маша. – Вдруг они действительно уступят нам помещение.
У нее до сих пор холодело внутри при воспоминаниях о съемочном дне. Увидев актера в творческом раже и услышав то, что сочла чудовищными небылицами, она повадилась дорожить его вменяемостью и не перемещать в пространстве без лишней нужды: еще заведется и отколет что-нибудь несусветное.
Но судьба освободила их путь в нирвану, то есть на любимый диван, гораздо раньше. Потому что, едва Игнат вышел, Лизин поклонник бодро заявил:
– Давай рванем ко мне. У меня домик за МКАД. Пишется там отлично, но ездить на встречи долго и сложно. Приходится снимать квартиру в городе поближе к объектам киноиндустрии. Понимаешь, как давят на меня эти чужие стены? Ты сама какая-то скованная, будто хозяйка должна вот-вот вернуться.
– Твоя правда, неприятное состояние вечной бдительности – не пролей, не разбей, не испачкай. Убираемся отсюда и наслаждаемся свободой. Ты на машине или возьмем мою?
– На ней, родимой. А у тебя какая?
Лиза прикусила язык в буквальном смысле слова, но это было уже наказанием, а не профилактикой. Действительно, хронической ли алкоголичке заговаривать о своем автотранспорте. И откуда у такой новая иномарка?
– Старая «девятка», оформлена на сына. Можно сказать, заново учусь водить.
– Парень выглядит немного старше своих двадцати.
– На свою жизнь, свои заботы, свою ответственность и выглядит, – вздохнула женщина, неохотно вспомнив легенду, которую все еще предлагала мужчине.
– Даже хлеб тебе носит, – неодобрительно сказал он.
– Нужды в продуктах давно нет, но в районе моего постоянного проживания булки вкуснее, поэтому и балует. На все готов, лишь бы я не сорвалась, – объяснила она и чуть не расплакалась от отвращения к этой лжи.
Тоскливо подумала: «После сегодняшнего спектакля что-то изменилось. Будто путь отступления перестал существовать. До того еще можно было оправдаться: «Я пошутила». Или: «Я никогда не злоупотребляла спиртным, поэтому хотела выяснить степень дикости своих фантазий, проговорив их вслух. И ты после ресторана создал «эффект попутчика». А теперь? «Мы с Игнатом пошутили»? Даже звучит оскорбительно». Но прогулки на машине всегда улучшали настроение романистки, когда она запутывалась в собственных интригах. И эта не подвела, тем более что сценарист, уловив ее смятение, тактично отмалчивался.
Загородное убежище Сергея было добротной двухэтажной дачей из бруса, и Лиза сразу уразумела, что именно давило на него у нее – порядок. Ему не хватало залежей бумаг и книг на столе и подоконниках, множества разномастных чашек с остатками кофе, забытых везде, в том числе и на полу, двух махровых халатов, брошенных на спинки кресел. «Пока все обычно», – подумала она, стоически вынеся экскурсию по буеракам к кривобокому заболоченному пруду, с достойной одобрения тщательностью замаскировавшемуся в чахлой березовой роще. А после обеда из разогретых в микроволновке замороженных деликатесов спросила себя: «В который раз это повторяется?»
Но и дальнейшее оригинальностью нервишки не щекотало. Сергей был нежным, опытным, но каким-то добротно-чопорным любовником. Темперамент Лизы становился открытием для мужчин, которые ассоциировали невысокий рост и хрупкость с беззащитностью и отсутствием инициативы. Бывало, ее просили: «Полежи спокойно, милая». А сценарист был расчетлив и техничен настолько, что ей шевелиться не хотелось. Не то чтобы она притворялась бревном, но от своего естественного поведения в постели была далека. Тем не менее ей мерещилось, что перспективы есть. Человек старался доставить ей гарантированное удовольствие, поэтому на эксперименты не решился. Что в том плохого? Говоря по совести, Сергей не был исключением. Лиза никогда не ставила крест на близости после первой не слишком удачной попытки и давала второй шанс. Но и вариант «лишь бы человек был хороший» ее не устраивал. Терпимость и требовательность зрелости, способной себя прокормить.
Когда Сергей заснул сном удачливого труженика, она высвободилась из его некрепких объятий и прошлепала босыми ступнями по теплым широким половицам к столу. Уселась в кожаное офисное кресло. Такие, кажется, предназначены для боссов, потому что очень дороги. На глаза сразу попались отпечатанные на принтере листы – у нее все недавнее тоже сверху аккуратной стопкой лежало. «Если не спрятал, значит, читать можно», – догадалась Лиза. И ознакомилась с короткой заявкой. Идея показалась ей знакомой, но не до боли, скорее до приятного изумления. Далее последовал синопсис, в котором излагалось содержание ее романа. Писательница не успела разозлиться и двинулась вперед. Поэпизодники и сценарии двух серий заставили ее возвести гневные очи к потолку, над которым должны были располагаться коварные и жестокие Небеса. «Господи, за что? – подумала Лиза. – Неужели мой спешный заговор человеческой душевной боли, мое дилетантское чародейство настолько беспомощно, что ради счастья Веры Тебе пришлось дублировать мой текст сериалом? И почему Ты не предупредил меня более гуманным способом? Хотя, если презреть свою гордыню, это Твое благословение, а не подлость. Верескова актриса, судьба свела ее с режиссером, круг обязан был замкнуться на сценарии, на фильме. Все, все было правильно. А с собратом по перу я разберусь без участия Всевышнего. Нечего Ему пачкаться».
Недобро упомянутый собрат заворочался на синей простыне с желтыми корабликами, открыл глаза, заложил мускулистые руки садовода и огородника за голову, приветливо усмехнулся и спросил:
– Как тебе нравится, Лизанька?
– Как все свое, Сережа, очень. Тебе не кажется, что это – плагиат чистой, то есть грязной воды? Оставим в покое заявку и синопсис, я по собственному почину откровенничала после ресторана, ты имел право записать мою историю дома по памяти. Допустим, что по наитию, а не в результате воровства твои поэпизодники вторят моим главам, как эхо. Но сценарий – это диалоги. И они списаны из присланного тебе по электронке текста буква в букву. Ты собирался предложить мне соавторство? Вернее, напроситься в соавторы?
