И. И. Вацетису предписывалось «произвести инспекцию в войсковых частях, инструкторских курсах и органах войскового управления, расположенных в Москве и округе» [23].
В конце апреля Егоров прибыл в Тверь. Прошло чуть более полутора лет, как он был здесь в первый раз. Плакаты и транспаранты, лозунги и флаги на улицах города придавали ему праздничный вид. Приближался май, и Тверь готовилась в первый раз отметить международный рабочий праздник в условиях полной свободы. Однако, как отмечал в своем отчете Егоров, «настроение в городских частях Красной Армии скверное, полное отсутствие дисциплины и внутреннего порядка». Главными причинами этого он считал «недостаточное внимание к комплектованию армии со стороны местных партийных и общественных организаций и назначение инструкторами ряда бывших офицеров, к которым красноармейцы относились с недоверием»[24].
Вопросам назначения командного состава Егоров придавал особое значение. Он считал необходимым наладить широкое обсуждение списков кандидатов с тем, чтобы, во избежание ошибок, каждый желающий мог высказать свои соображения по поводу той или иной кандидатуры. Это нашло отражение в «Положении о Высшей аттестационной комиссии», утвержденном наркомвоенмором.
Приказом №268 от 5 апреля все военные учреждения и заведения обязывались представлять в ВАК «списки кандидатов, которых они считают возможным рекомендовать, с указанием, на какую именно должность, перечислением боевых заслуг и других данных, характеризующих кандидата». Военным отделам всех без исключения Советов было предложено «открыть в каждом районе аттестационные комиссии для кандидатов на командные и другие военные должности»[25].
7 мая членами ВАК утверждены Н. И. Бессонов, Н. М. Воронов, А. И. Егоров, Е. В. Молчанов, Я. К. Цихович. Председателем комиссии стал Егоров.
Высшая аттестационная комиссия должна была разработать и утвердить общий порядок аттестации, рассматривать кандидатуры командного состава от командира полка и выше и на соответствующие должности в военных учреждениях, представлять их на утверждение в Народный комиссариат по военным и морским делам, разбирать жалобы.
Одними из первых прошли аттестацию М. Н. Тухачевский, бывший подпоручик, награжденный в первый же год мировой войны за доблесть и мужество шестью боевыми орденами, и Ю. В. Саблин, окончивший в мае 1917 года 2?ю Московскую школу прапорщиков (27 мая оба получили назначение военными комиссарами Московского района Западной завесы[26]). Среди тех, чьи кандидатуры рассматривались Высшей аттестационной комиссией, были: член большевистской партии с 1903 года Филипп Исаевич Голощекин, 28 мая назначенный военным комиссаром Уральского военного округа; бывший председатель исполкома солдатских депутатов и комиссар 12?й армии большевик Семен Михайлович Нахимсон, 30 мая утвержденный военкомом Ярославского военного округа, и др.
Как заведующий эвакоотделом Народного комиссариата по демобилизации, Александр Ильич Егоров вел многочисленные, порой весьма сложные переговоры с представителями Германии и ее союзников об обмене военнопленными. «Пришлось иметь много дела, — вспоминал М. С. Кедров, — с важными иностранцами: комиссией Мирбаха, бароном Франсекки, иностранными представителями Красного креста и т. д.»[27]
В мае 1918 года происходит реорганизация центрального аппарата военного управления. 8 мая вместо Всероссийской коллегии по формированию Красной Армии, Главного управления Генерального штаба, Главного штаба, Главного комиссариата военно-учебных заведений и Управления по ремонтированию (комплектованию) армии создается Всероссийский главный штаб. Во главе его поставили совет из двух военных комиссаров и начальника штаба. Военными комиссарами утвердили Н. И. Бессонова и А. И. Егорова, начальником штаба — Н. Н. Стогова[28].
Всероссийский главный штаб являлся высшим военным исполнительным органом. Он ведал вопросами мобилизации, формирования, устройства и обучения войск, разработкой штатов, уставов, инструкций и положений. Ему подчинялись все органы местного военно-административного аппарата. Таким образом, руководство организационными вопросами военного строительства сосредоточивалось в одном месте. Немалая доля заслуги во всем этом принадлежала одному из комиссаров Всероглавштаба — А. И. Егорову, с самого начала создания Красной Армии стоявшего, как писал он сам, «за систему строительства, проводимую центральной Советской властью»[29].
Близость Егорова к большевикам, его непреклонность в отстаивании и проведении своих, отличных от левоэсеровского руководства взглядов на Брестский мир и строительство новой армии объясняют, почему именно он выступил в дни левоэсеровской авантюры с обращением, опубликованным 16 июля в «Правде»:
«Считая, что для честных работников партии левых социалистов-революционеров принципы Советской власти непреложны и что в эти тяжелые дни, переживаемые Российской Советской Республикой, как никогда, должно быть единение между советскими партиями, основанное на полном подчинении воли меньшинства большинству в Советах, я категорически протестую против преступной выходки некоторых членов партии, предводительствуемых зарвавшейся кучкой интеллигентов буржуазного толка и решительно с ними порываю».
После поданного им в московский Городской районный комитет партии большевиков заявления А. И. Егоров в конце июля 1918 года был принят в ряды Коммунистической партии.
Докладная Ленину
Лето 1918 года и в буквальном и в переносном смысле было жарким. На улицах ветер гнал сухую пыль, и к вечеру, если окна кабинета на день не закрывали, она скрипела на бумагах, неприятно липла к пальцам.
Вслед за Восточным фронтом по Волге и Уралу возникли фронты на севере, где контрреволюция была поддержана прямой интервенцией Антанты, на юге, где англичане вскормили Добровольческую армию генерала Деникина; на западных границах, определенных Брестским миром, находились германские армии, готовые использовать для нового наступления любую провокацию; в Прибалтике формировались белогвардейские части. Республика оказалась в огненном кольце контрреволюции.
Сознавая важность дел, выпавших на его долю (председатель Высшей аттестационной комиссии играл немалую роль в формировании командного аппарата армии), Егоров рвался туда, где непосредственно решались события, — в бой. К тому же его раздражала безбрежная коллегиальность, царившая в те дни в военном ведомстве. Не раз и не два в беседах с ответственными работниками он делился своими раздумьями, сомнениями, планами.
Падение Казани поставило всю судьбу революции в зависимость от решения военного вопроса. Лишь ценой больших потерь удалось остановить врага у Свияжска.
14 августа Егоров изложил свое мнение по поводу причин наших неудач и предложения неотложных мер в докладной записке на имя председателя Высшей военной инспекции Н. И. Подвойского[30].
Главной причиной военных неудач Егоров считал: отсутствие единого общего плана боевых операций, недостаточность технической организации и тактической подготовки войск, отсутствие технических средств, нехватку опытных командных кадров.
«Указанные мною выше причины военных неудач, — писал Егоров, — вызывают неотложную со стороны центральной военной власти Советской республики работу для их устранения, параллельно с принятыми мерами морального воздействия на войска агитацией».
В разделе «Общие меры» он предлагал:
«…1. Всю территорию Советской республики объявить на чрезвычайном военно-революционном положении.
2. Для всей Республики образовать «Военно-революционный штаб Обороны социальной революции и Отечества» во главе с товарищем Лениным…»
Следует сказать, что вопрос централизации военного руководства волновал многих. Н. И. Подвойский
