Она уткнулась мокрым лицом ему в плечо, совершенно не воспринимая его как мужчину. В этот момент он воплощал для нее только утешение, в котором она так нуждалась; она совершенно не думала о том, что когда-то он был ее возлюбленным.
Адам, однако, через некоторое время беспокойно пошевелился, и она резко отодвинулась от него и, выпрямившись, села в углу дивана.
— Я бы не отказался сейчас от глотка чего-нибудь крепкого, жаль что у тебя тут сухой закон.
— Бар «Зеленый человечек», наверное, еще открыт, если тебе так надо.
— Ничего, я переживу. По крайней мере, алкоголь никогда не относился к числу моих проблем.
— В отличие от женщин, — сказала она, искоса глядя на него, — раньше проблема заключалась в их чрезмерном количестве, теперь — в недостатке.
— И в том и в другом случае я сам выбирал необходимое мне количество, — отрезал он, потом с виноватым видом поднял руку. — Прости, я сорвался.
— Мы оба сорвались, — со вздохом согласилась она. — Ой, погоди-ка.
Она сорвалась с дивана и пошла в спальню, а потом вернулась, неся в руке миниатюрный бочонок с коньяком.
— Это пойдет?
Адам заулыбался.
— Откуда это у тебя?
— Я его положила своему папе в чулок с подарками. — Лоури слабо улыбнулась. — Потом куплю ему другой, когда… если…
— Это обязательно будет! — твердо сказал Адам и взял у нее бочонок. — Отлично, а мы с тобой сейчас выпьем понемногу.
Лоури терпеть не могла крепкие напитки, но сегодня она остро нуждалась в любом средстве, которое помогло бы ей хоть немного снять напряжение и успокоить боль.
— Стало полегче? — спросил Адам, глядя, как она осторожно пьет свой коньяк.
— В общем — да, но вкус отвратительный.
Он улыбнулся и долил бокалы.
— От такого количества ни ты, ни я не опьянеем, но ожидание станет немного легче переносить.
Для Лоури время ползло со скоростью улитки, поэтому она даже обрадовалась тому внутреннему теплу, которое разлилось по ее телу от выпитого коньяка. Джим Уоллес позвонил, чтобы передать Адаму, какие сообщения были записаны на его автоответчик, но требования выкупа там не было. Второй и последний звонок раздался незадолго до полуночи — это инспектор Кокс сообщил им, что, хотя несколько человек сообщили, что видели, как ребенка увозили на машине, до утра больше ничего нельзя было сделать. В утренней программе новостей, сказал он, обращение передадут еще раз, после чего, может быть, появятся еще какие-нибудь нити. Он посоветовал Адаму уговорить Лоури поспать и пообещал позвонить немедленно, как только у них будут какие-нибудь новости.
— Как я могу спать в такой ситуации? — в отчаянии спросила Лоури.
— Может быть, тебе удастся заснуть, если ты ляжешь в постель.
Она отрицательно покачала головой.
— Я просто не хочу быть одна, — сказала она и покраснела.
Адам улыбнулся ей с ласковой насмешкой.
— Не беспокойся, я понял, что это — не приглашение. Мы просто будем всю ночь сидеть и разговаривать, если захочешь. Я сделаю все, чего бы ты ни захотела.
Она серьезно кивнула.
— Спасибо.
Они вернулись на свои места на диване. И на этот раз, когда Адам обнял ее за плечи, она оперлась на него, испытывая к нему благодарность за его внимание и твердую, как камень, надежность.
— Я еще не поблагодарила тебя за подарки, которые ты прислал, — сказала она вдруг. — Я совсем забыла.
— Розин понравилась лошадка?
— Конечно! Она так развеселилась. Ужасно дорогой подарок; или ты специально выбрал подарок такого размера, чтобы мне было нелегко отослать его обратно?
Он засмеялся.
— Да, примерно так.
— Она еще не видела медвежонка… — Лоури сглотнула набежавшие слезы и откашлялась. — Вещички такие красивые. Ты их сам выбирал?
— Нет, я даже не знал бы, с чего начать. Все это выбрала моя мать.
Лоури застыла.
— Значит, ты сказал ей про Розин?
— Да.
— Зачем?
— А почему бы и нет?
Лоури хотела отодвинуться, но Адам удержал ее.
— Как она отреагировала? — спросила Лоури, немного помолчав.
Адам свободной рукой потер подбородок.
— Она сначала не могла в это поверить.
— В то, что Розин твоя дочь?
— Нет, в то, что у нее на самом деле есть внучка. Она не могла поверить своему счастью.
Лоури взглянула прямо в глаза.
— Своему счастью? Разве ты ей не сказал, что ты не имеешь никакого права на Розин?
Его лицо стало жестким.
— Сказал, что ты так считаешь. Но она все равно думает о ней как о своей внучке.
Лоури смягчилась.
— Да, конечно, она права. И… когда Розин вернется домой, пусть твоя мама навестит ее. И вообще, пусть приезжает, когда захочет.
— А я? — быстро спросил он. На мгновение воцарилась тишина.
— Сначала пусть она вернется, — ответила она хрипло. — Сейчас я не хочу думать больше ни о чем другом.
И снова воцарилось молчание. Через некоторое время Адам небрежно спросил:
— Ты не получила еще одну посылку?
Лоури порозовела от смущения.
— Ах, да, конечно. Прости, я должна была поблагодарить тебя и за это.
— Я не просил благодарности. — Он угрюмо смотрел на свои ботики. — Я забирал мамино кольцо от ювелира, и эта брошь мне понравилась. Я взял и купил ее для тебя.
— Она очень красивая. У меня ведь не так много украшений. Спасибо, Адам.
До этой минуты Лоури колебалась, оставить ли у себя брошь. Однако вернуть ее Адаму в таких обстоятельствах было бы крайне жестоко и несправедливо.
— Я подумал, что это напомнит тебе о наших счастливых временах, — медленно произнес Адам.
Лоури тихо кивнула.
— Я ничего для тебя не купила, — сказала она, помолчав.
Он невесело рассмеялся.
— Я ничего и не ждал. Я думаю, что каждый раз, когда ты смотришь на Розин, ты проклинаешь тот день, когда познакомилась со мной.
— Боже, конечно же нет! — Она удивленно посмотрела на него. — Ты же видел Розин. Как можно сожалеть о чем-нибудь, что имеет к ней отношение? Та враждебность, которую я испытывала по отношению к тебе, Адам, связана совсем с другими вещами.
Его лицо потемнело.
— Да уж, можешь мне ничего не говорить, Лоури. Я уже понял, что жизнь со мной казалась тебе
