— Вы никогда не думали обратиться к специалисту?
— Сдавать комнату, на мой взгляд, эффективнее и выгоднее.
— Вот это тоже, пожалуй, эффективнее и выгоднее, — сказала Сатурнина, наполняя фужеры шампанским.
Дон Элемирио выпил и вздохнул.
— Вы такая чудесная, умная, красивая и пышете здоровьем. С ума сойти, до чего мне не везет с женщинами.
— Утешьтесь. Я не останусь здесь на веки вечные. Вы найдете недалекую квартиросъемщицу, которая влюбится в вас.
— А я бы хотел, чтобы вы остались здесь на веки вечные, — проговорил он торжественно.
— Замолчите, а то у меня мурашки по спине побежали.
— Но аппетит я вам не отбил.
— Очень галантно с вашей стороны это подчеркнуть.
— Я восхищен: вы столько едите и остаетесь такой худенькой.
— Это называется молодостью. Вы еще помните?
— Да. Чувствуешь себя несокрушимым, но вдруг… Достаточно какого-нибудь пустяка, и ты уже знаешь, что всему конец.
— Полноте, — сказала Сатурнина, разлив по фужерам остатки шампанского, — нельзя впадать в меланхолию, когда пьешь этот эликсир. Завтра же велите Мелену заказать «Лоран-Перье», «Рёдерер», «Дом Периньон» и еще что-нибудь из той же компании. Не скупитесь, средства у вас есть. Только хочу вас предостеречь: не берите розового шампанского.
— Само собой. Предпочесть слащавость розового мистицизму золотого — какой абсурд!
— Изобретателю розового шампанского удалась полная противоположность поискам алхимиков: он превратил золото в сироп.
С этими словами Сатурнина скрылась в своей комнате.
В субботу молодая женщина позвонила Коринне и пригласила навестить ее по новому адресу.
— Ты уверена, что я могу прийти?
— Почему бы нет? Ты боишься?
Подруга приехала под вечер. Сатурнина показала ей все комнаты особняка. Перед последней дверью она остановилась.
— Темная комната? — спросила Коринна.
— Да.
— Как ты думаешь, что он там прячет?
— Надо ли отвечать? Ты сама это знаешь не хуже меня.
— Жуть. Как ты можешь жить под одной крышей с этим психопатом?
— Этот тип подпитывается страхами других людей, в особенности женщин. Я хочу показать ему, что меня он не запугает.
— Почему ты не сообщишь в полицию?
— Забавно, он мне сказал то же самое. Мне кажется, подсознательно он желает, чтобы его сдали в руки правосудия.
— Это доказывает, что совесть у него нечиста.
— Ты думаешь? Он платит золотом своему духовнику — этого ему достаточно, чтобы очистить свою совесть.
— У тебя нет искушения войти в ту комнату?
— Мне любопытно, но легко устоять. Можешь быть уверена, что он понаставил тут камер наблюдения. Я не хочу отправиться вслед за этими несчастными.
— Мне кажется, что я бы пошла сюда ночью в приступе лунатизма. Сатурнина, съезжай из этого дома, прошу тебя!
— Лучше пойдем со мной.
Она отвела Коринну в свою комнату. Та лишь взглянула, и у нее перехватило дыхание.
— Разуйся и пройдись по ванной.
Подруга повиновалась.
— Пол с подогревом!
— Ляг на кровать.
Коринна растянулась на постели и застонала от удовольствия.
— Послушай, как тут тихо.
— Пятьсот евро в месяц, — простонала молодая женщина, платившая больше за свою маленькую квартирку в Марн-ла-Валле.
Сатурнина дернула за шнурок. Тотчас появился Мелен.
— У меня в гостях подруга. Могу я попросить вас принести нам чаю?
Через пять минут Мелен уже ставил в комнате низкий столик, на котором дымился чайник, стояли золоченые чашки и кекс с цукатами.
Дождавшись, когда он уйдет, Коринна сказала:
— Я тебя понимаю. Этот парень хочет на тебе жениться? Соглашайся. А потом устрани его.
— То есть ты хочешь, чтобы я последовала его примеру?
— Этот тип убил восемь женщин!
— Не мое дело вершить суд.
— Ну ты и зануда.
— Я не хочу сесть в тюрьму.
— А если ты совершишь идеальное преступление?
— Такого не существует.
— И что же? Ты будешь жить с этим чокнутым и ничего не делать?
— Пока я здесь, он больше никого не укокошит.
— Ты жертвуешь собой?
Указав подбородком на роскошную обстановку комнаты, Сатурнина ответила:
— Это не называется жертвовать собой.
Она разлила чай по чашкам и отрезала два тонких ломтика кекса. Прежде чем положить свой кусочек на тарелку, посмотрела сквозь него на свет и добавила:
— Взгляни, как просвечивает. Засахаренные вишни похожи на рубины, цукаты — на изумруды. Оправленные в прозрачное тесто, они выглядят как мозаика или витраж из драгоценных камней. А положи его на золотую тарелку — и вовсе получится сокровище.
— Можно мне стянуть блюдечко?
— Нет.
— Жаль. Я могла бы за него кое-что выручить.
Сатурнина улыбнулась. Она была рада видеть подругу — приятное разнообразие после общения с испанцем. Они проболтали несколько часов. Им было по двадцать пять лет, потом по двадцать два, потом по восемнадцать, потом по пятнадцать. Когда в дверь постучал Мелен, они добрались до двенадцати лет.
— Месье просит вас разделить с ним ужин.
— Я побегу, — заторопилась Коринна.
— Нет. Пойдем со мной.
— Меня не приглашали.
— Я тебя приглашаю.
— Мне что-то боязно.
— Не ломайся!
Сатурнина взяла подругу за руку и силой отвела в кухню. Молодая женщина вытаращила глаза от ужаса.
— Дон Элемирио, познакомьтесь, это Коринна, моя подруга детства.
