который предал ее и теперь хочет отнять у нее богатство и самое ценное в ее жизни — детей.
Когда дверь за Лукерцией закрылась, Сервий взялся за ручку кувшина. Наполнить чашу не получилось. Руки дрожали, прекрасное фалернское вино проливалось на стол и с него стекало на мозаичный пол. Разгневанный Цецилий швырнул кувшин в дверь, которую незадолго до этого затворила Лукерция. Сердце резанула боль, на миг Сервию показалось, что один из осколков разбитого им кувшина отлетел и впился ему в грудь… Мгновение спустя боль отпустила.
Глава пятая
Так два царя сряду, каждый по-своему — один войною, другой миром, возвеличили Рим.
Боспорские суда, на которых плыло посольство, вышли в море через шесть дней после того, как порт Пирей покинул корабль Фотия. Они обогнули Пелопоннес и вышли на просторы Мидетерраниума — Средиземного моря, где к ним присоединились четыре военных судна римлян — почетный караул. Это значило, что император и сенат Рима предупреждены о появлении посольства в пределах государства. Возможно, по этой причине его задержали в Афинах.
Пройдя между италийским берегом и Сицилией, корабли вошли в Тирренское море и, достигнув портового города Остии, одного из основных портов империи, поднялись вверх по водам Тибра к Вечному городу, где им приготовили торжественную встречу.
Вечный город, основанный легендарными братьями Ромулом и Ремом на семи холмах, вершитель судеб многих государств и тысяч людей, к которому так стремился Умабий, встречал его. Боспорский купец Ахиллес Непоседа был прав, когда называл его величайшим. Город оказался достойным этого. Окруженный виллами знатных граждан и защищенный мощными высокими стенами и башнями из камня, он звал гостя из далекой варварской страны войти в него, окунуться в бурлящую жизнь, непохожую на размеренную жизнь степей. Ушло в прошлое время, когда Рим был всего лишь небольшим городком, крошечной родинкой на теле Апеннинского полуострова, неоперившимся птенцом среди хищных сородичей, готовых его поглотить. Птенец рос при первых царях, набирался силы при республике и, наконец, став империей, возвысился над остальными. Расправив крылья, охватил он ими земли от Британии до Парфии, вгрызся хищным клювом в земли германцев, крепко вцепился когтями в Карфаген и Египет, сделав таким образом Средиземное море своим внутренним. И вот теперь он поражал Умабия многолюдьем и богатством, собранным в столицу со всех земель, когда-то покоренных империей и ставших ныне ее частью. Разве могли сравниться с величием и огромными размерами Рима ранее виденные Умабием города? Конечно нет. Ровные, выложенные камнем улицы, широкие площади-агоры, называемые римлянами форумами, триумфальные арки, статуи, дворцы, базилики, храмы, портики для прогулок, акведуки, снабжающие город водой — все это производило на Умабия неизгладимое впечатление. Но в первый день пребывания в Риме впечатлений для Умабия оказалось слишком много, чтобы усвоить увиденное. Котис, заботясь о сотоварище, пообещал, что у них еще будет достаточно времени для более внимательного знакомства с городом. Пока же главной их целью была встреча с императором Рима — Клавдием. Умабию удалось узнать, что нынешний император обрел власть почти семь лет назад. Его предшественник Гай Цезарь Калигула, получивший свое прозвище от калиг — обуви, которую носили римские легионеры, был самодуром и извращенцем. Возомнив себя богом, он позволял себе любую отвратительную прихоть, за что и был убит своими же охранниками-преторианцами во время празднования Палатинских игр. Рим, поневоле обувший свою ногу в «сапожок» императора, почувствовал, что он до боли сдавливает ее, и постарался избавиться от такой обуви… Клавдий, будучи свидетелем убийства, спрятался в Палатинском дворце за занавеской, боясь, что его постигнет та же участь, но воин по имени Грат нашел Клавдия и отвел в лагерь преторианцев, где его провозгласили императором. Предыдущие императоры Август и Тиберий считали его слабоумным и непригодным для государственных дел, а Калигула и вовсе издевался над своим болезненным и некрасивым родственником, да и сам Клавдий не помышлял когда-либо занять место правителя Рима. Но, придя к власти, обладающий пытливым умом и склонностью к наукам, он показал себя мудрым и твердым в исполнении своих решений правителем. В первую очередь он привел преторианцев к верности и повелел казнить заговорщиков Херея, Лупа и Сабина, виновных в убийстве предшественника. Сенат и народ Рима относились к новому императору с уважением, хотя заговоры и мятежи, направленные против него, имели место. Проявил он себя и как полководец. Будучи немощным, он возглавил руководство походом в Британию и благодаря таланту своих военачальников добился успеха. К империи присоединили Мавританию, под полную власть Рима подпали Ликия, Фракия, Иудея. Успешными оказались и другие деяния Клавдия.
Умабию не терпелось встретиться с этим человеком, но Клавдий занемог, прием откладывался на неопределенный срок. Посольство с соизволения сената и императора любезно принял в своем доме Сервий Цецилий. Умабия удивляло его жилище, не похожее на те, в которых кочевали сарматы, в нем все было сделано для удобства и приятного времяпрепровождения. Просторные комнаты, украшенные мозаичными картинами и росписью стены, мебель, статуэтки, бюсты, утопающие в зелени дворики с фонтанами. Более всего Умабия изумили туалетная комната, ванна и пол, который, как он узнал, мог нагреваться в прохладные зимние дни. Но, несмотря на все удобства жилища, сармат с превеликим удовольствием променял бы «каменный шатер» на повозку или место у костра в степи. Поэтому большую часть свободного времени Умабий проводил с Котисом и Гордом, гуляя по Риму в сопровождении своих телохранителей, трех гладиаторов Сервия Цецилия и проводника по имени Гней Виниций. Этого малорослого, веселого и разговорчивого римлянина с непомерно большой головой и выпуклым лбом приставил к послам сенат. Для Умабия и Горда все в огромном городе было внове. А Котису Рим — старый знакомец. Юношей, его в качестве заложника отправил сюда отец Аспург, чтобы убедить своих римских покровителей в искренней дружбе, а заодно дать сыну достойное образование, к которому тот стремился. Котис прожил в Риме три года и вот теперь встретился с ним вновь.
Время в ожидании приема не было потрачено даром. Умабий успел насладиться купанием в терме, посетил театр, где посмотрел пантомиму. Действо ему не понравилось. Горд тоже не пришел в восторг от кривляния артистов. Котис услышал их нелестные отзывы, про себя усмехнулся: «Разве дано варварам оценить высокое искусство»? Посланцам же сарматов больше пришлись по сердцу проводимые в цирке скачки на колесницах-квадригах, запряженных четверками лошадей. Особенное впечатление они произвели на Горда. Увлеченный зрелищем, он вскакивал с места, махал руками, выкрикивал слова на неизвестном языке. Позже Умабию удалось выяснить, что это язык одного из племен венедов. Впрочем, Горда не прельщали частые прогулки по Риму, им он предпочитал спокойное и размеренное пребывание в доме Цецилия. К его услугам предоставили гладиаторов, охранявших дом сенатора. Ежедневные состязания с оружием и без него помогали бывалому воину поддерживать тело в боевой готовности. Ему было чему поучить гладиаторов и поучиться самому. Удовольствие доставляла и игра в кости, которой его научил слуга-египтянин Амернап. Котис и Умабий тоже проводили в доме Сервия немало времени. Хозяин всяческим образом пытался скрасить их пребывание в своем жилище. На застолья, для развлечения гостей, приглашали музыкантов, танцовщиц, фокусников и гимнастов. Цецилий даже устроил бескровный бой гладиаторов во внутреннем дворике своего дома. Он мог бы заставить невольников биться до смерти, но расчет и врожденная скупость взяли верх над желанием доставить гостям удовольствие насладиться кровавой бойней. Гладиаторы стоили немалых денег и нужны были для участия в зрелищах, которые в скором времени Цецилий устраивал в Большом цирке Рима.
Вооруженные тупым оружием гладиаторы проявили немалую сноровку в умении сражаться. Котис не остался в долгу. С одобрения Умабия против Квинта и Кауны на единоборство с тупыми короткими римскими мечами вышли два боспорца. Один из них — Бардус, тайный соглядатай Харитона, другой напомнил Умабию Даргана — такой же длинный и сутулый. Бардус легко одолел Квинта, обозначив мечом укол в грудь римлянина, и тут же присоединился к своему товарищу, надеясь, что им быстро удастся
