«Ты не должна общаться с подругами по колледжу».
«Ты должна делать упражнения, обрезать волосы, выбросить эту одежду, а вместо нее носить вон ту».
Какая-то часть Элис К. стремилась к тому, чтобы ею руководили и одобряли, это ее сразу привлекло; ей хотелось верить, что мистер Жестокий знает, что для нее лучше, и, более того, ей хотелось доставить ему удовольствие и стать той личностью, которую он желал в ней видеть.
Но другая ее часть считала, что ей слишком часто ставят условия: «Ты должна стать вот такой, и тогда я тебя приму», и эта часть была против.
— Почему ты не можешь принять меня такой, какая я есть? — иногда выкрикивала она, стоя посреди квартиры мистера Жестокого. — Пусть я не делаю упражнений! Пусть у меня подруги, которые тебе не нравятся! Какое это имеет значение?!
Конечно, мистер Жестокий не мог принять Элис К. такой, какой она была, отчасти потому, что она сама на это не шла, а в основном потому, что (как она теперь поняла) он был неспособен на любовь- приятие.
Доктор И. часто советовал смотреть на отношения как на танец: кто ведет, кто подчиняется; ведь только один определяет темп, скорость и музыку. Например, когда Элис К. думает о своих отношениях с Эллиотом М., она представляет их как милый, легкий тустеп[33], он не слишком страстный, его нетрудно освоить и удобно исполнять. Приятная музыка, и никто никому не наступает на ноги.
С мистером Опасным Элис К. так и не поняла, под какую музыку они танцуют.
А с мистером Жестоким? Эмоциональная чечетка. Бум! Его желание контролировать ударяет по ее стремлению к независимости. Бум! Ее потребность в руководящей силе сталкивается с его неспособностью ее слушать. Бум!
Элис К. много лет не видела мистера Жестокого. Он решил переехать в Нью-Йорк, чтобы продолжить свою карьеру художника, а Элис К. после долгих и мучительных сомнений отказалась составить ему компанию.
— Лучшее из всех моих решений, — часто повторяла она Рут Е. — Наши отношения были ужасны. Полная катастрофа.
Но все же Элис К. всегда интересовал один вопрос: если бы они встретились при других обстоятельствах, могло ли все сложиться по-другому? Если бы она знала, как поступать, а он бы чувствовал себя уверенней, могло ли у них что-то получится? Казалось, мистеру Жестокому удалось соединить в себе ум и чувствительность Эллиота М. с фантастичностью и обаянием мистера Опасного. Ни до, ни после она не встречала никого, кто произвел бы на нее такое сильное впечатление.
«А теперь, — думает Элис К., — он вернулся».
Она любила мистера Жестокого. Она его ненавидела. Ей до смерти хочется его увидеть.
Прошло три дня.
— Чего вы боитесь? Что плохого может случиться?
Элис К. сидит на приеме у доктора И., и он расспрашивает ее о мистере Жестоком.
Элис К. не знает, что сказать. На самом деле она испытывает панический страх. Потому что сегодня вечером она встретится с мистером Жестоким за обедом.
Элис К. ни за что не признается доктору И., что сейчас ее не слишком беспокоит, что у нее произойдет с мистером Жестоким. Ее не волнует, пробудит ли их встреча застарелые обиды или нахлынут воспоминания и забытые чувства. Сейчас ее заботит гораздо более важный вопрос: «Черт, что же мне надеть?»
Она мысленно перебирает содержимое своего шкафа, ища одежду, которая бы ясно говорила: «Я забыла о тебе, мистер Жестокий. Я стала мудрой, зрелой и очень желанной женщиной. И стоит тебе на меня взглянуть, вспомнить свое ужасное обращение со мной, как ты тут же пожалеешь, что у тебя нет кинжала и ты не можешь вонзить его себе прямо в сердце».
Рут Е. предлагает маленькое черное платье с низким вырезом, но Элис К. считает, что это слишком.
Доктор И. прерывает поток ее мыслей.
— Как вы считаете, что может случиться? — спрашивает он.
Элис К. обдумывает это. Что она считает? Конечно, она планирует месть. Ей хочется войти в ресторан, провальсировать к столику и сказать мистеру Жестокому:
— Вот! Видишь? Ты мне уже не нужен. Я прекрасно обхожусь без тебя. Заставлю желать меня так же сильно, как я тебя когда-то, а потом откажу, и тогда — наконец-то! — ты поймешь, как ужасно быть в таком положении.
Но доктор И. спрашивает о реальности, а не о фантазиях. Что же может случиться?
— Я не знаю, — отвечает Элис К. — Честное слово.
Она представляет ностальгическую встречу с горько-сладким привкусом: они сидят, любуются друг другом и вспоминают, как когда-то любили, и от этого становится грустно и тепло. Но в то же время она не может забыть о прежних переживаниях, которые были загнаны вовнутрь, и очень глубоко загнаны: старые обиды, боль и ревность.
«Наверное, я надеюсь, что он несчастен. Что с карьерой художника ничего не получилось, что у него страшные проблемы в личной жизни и что он ненавидит Нью-Йорк...»
Элис К. думает об этом, но не может произнести такое вслух при докторе И. Ее мысли слишком мстительны и злы.
Он задает ей другой вопрос:
— Вы надеетесь, что отношения возобновятся? У вас есть романтические фантазии?
Элис К. решает ответить на этот вопрос:
— Да. Конечно. Мне бы хотелось, чтобы мы бросились друг другу в объятия и вернули все хорошее, что было в прошлом, но оставили бы там все дерьмо.
— Но разве это реально?
— Нет. — Элис К. качает головой. — Сомневаюсь. Думаю, это невозможно.
Позже Элис К. сидит на своем диване и вспоминает этот диалог. «Мне бы хотелось, чтобы мы вернули все хорошее...» — говорила она доктору И., открывая перед ним только часть своих фантазий.
Так что же оно, это «хорошее»? У них не было настоящего партнерства — они постоянно ссорились. Правда, было что-то другое: восторг, смешанный с отчаянием; и надежда, воплощенная в мистере Жестоком.
Оглядываясь назад, Элис К. понимает, что требовала от мистера Жестокого невозможного: чтобы он придал ее жизни форму и определенность, сделал из нее, неуверенной, молодой особы, самостоятельную женщину. Но привлекательность их отношений в том для нее и заключалась, что эта задача обоим казалась осуществимой. Мистер Жестокий смотрел на Элис К. с такой нежностью, одобрением и гордостью за нее, что странное ощущение победы затопляло все ее существо, как будто она достигла вершины или сдала сложный экзамен с самыми высокими оценками.
Элис К. вспоминает один краткий миг в начале их отношений, когда они с мистером Жестоким готовили обед у нее дома. Она помешивала соус, а он подошел к ней сзади и поцеловал в шею. Элис К. повернулась и увидела, с каким выражением он на нее смотрел — он ее оценивал и был доволен увиденным. И ее захлестнуло чувство, которое до самого их разрыва ей хотелось испытать снова: ощущение, что она в безопасности, что оказалась в том месте, где и должна быть. Уверенность, что борьба, сомнения и сложности исчезнут, если ей удастся остаться здесь, на этой кухне, вместе с мистером Жестоким.
Думая об этом, Элис К. вздыхает. То же чувство у нее возникло и в начале отношений с Эллиотом М.: уверенность, что война закончена и что она победила, но потом все исчезло, и до сих пор непонятно, почему так произошло.
Она упоминала об этом в разговоре с доктором И.:
— Вероятно, проблема заключалась в том, что Эллиот М. ничего от меня не требовал. Мне не нужно было стараться, чтобы он меня одобрил. Не было борьбы, не было сражения, поэтому не было напряжения
