Заснула и Елизавета, но потому что я подсунула ей под нос эфир.
Мэри смотрела на меня так, словно я могла решить ее судьбу, хотя действительно могла.
— Вы помните наш уговор?
Вообще-то мы не договорились, просто обсудили проблему, так сказать, но я кивнула.
— Я исчезну с ребенком, а вы скажете, что девочка умерла.
Бывает ли ложь во спасение? Теперь я точно могла сказать, что да, бывает. Когда Елизавета открыла глаза, мы объявили, что дитя не выжило. Жестоко? Да, но позволить Дадли подчинить себе Елизавету я просто не могла. Где гарантия, что и она не последует за Эми Робсарт? Что стоит Дадли уничтожить влюбленную в него женщину, если он уже однажды сделал это с другой? Как только на голове этого человека окажется корона, Елизавета станет ему не нужна и либо превратится в послушную игрушку, рожающую детей ежегодно, либо погибнет где-нибудь на верховой прогулке…
Через день Мэри Сидни умчалась в Дублин якобы по вызову мужа, увозя с собой и слуг, бывших в Кью. Мы остались с Елизаветой и Бетси.
Бэсс рыдала у меня на плече:
— Неужели это проклятие рода Тюдоров — одни девчонки и такие хилые?
— У вас еще будут дети, поверьте, будут. Только нельзя так утягиваться в корсет на поздних сроках и скакать козой в танцах тоже нельзя. Я не раз вам это говорила, вы не слушали.
Через день я уже твердила ей несколько иное:
— Нет худа без добра… Что бы вы сейчас делали с этой девочкой? Признаваться перед всем светом, что это ваша дочь, значит позволить своим противникам просто сбросить вас с трона. А уж Дадли шельмовали бы совсем явно.
— Неужели я никогда не смогу быть счастлива? Почему королеве нельзя выйти замуж, как другим? Неужели не бывает счастливых королев?
— Подозреваю, Ваше Величество, что нет. Либо корона, либо женское счастье.
Она вдруг вскинула голову, тряхнула рыжими волосами:
— Тогда лучше корона!
Вот те на! Только что слезы лила из-за невозможности нормально выйти замуж, а тут сразу: корона! Браво, Рыжая, с таким подходом ты точно будешь королевой-девственницей. Девственницей не в смысле невинности, а в смысле отсутствия супруга. Но чтобы отвадить от Елизаветы Роберта Дадли, я была готова и на такое.
Пройдет не так много времени, и я смирюсь даже с Дадли, но не смирится Елизавета…
Ко двору королева вернулась совершенно больной и пару месяцев приходила в себя. Дадли рвал и метал, он обвинял нас с Мэри в недогляде. Разозлившись, я зашипела на него, как гусыня:
— Вы бы, милорд, лучше подумали о репутации Ее Величества! И судьбе ребенка тоже!
Мои отношения с любовником королевы стремительно портились. Мы уже откровенно не переносили друг друга, впрочем, на людях мило улыбались.
На некоторое время от противного Дадли (и откуда они берутся, все эти Дадли, Ренарды и прочая пакость на мою голову?!) меня отвлекли совершенно неожиданные события, а потом настоящая беда…
Слишком лакомый кусочек
— Та шо твои англикане в том деле смыслят? Они ж ни бэ, ни мэ…
Я обомлела. Речь явно была русской! Пусть коверканная, пусть с украинизмами и немыслимым акцентом, но русская. Откуда русские в Лондоне?!
Оглянувшись, действительно увидела разодетых в боярскую одежду дородных мужиков. Наверное, я застыла, изумленно распахнув глаза и разинув рот, потому что Томасу Парри пришлось меня даже дернуть за рукав:
— Кэтрин, что вы встали?
— Кто это?
— Послы какой-то страны… Приехали нашу королеву сватать за своего короля Иоанна IV, только я не знаю, кто это. Где-то за Швецией, на краю света.
Мамочки! Да ведь это же бояре Ивана Грозного действительно прибыли сватать Елизавету за нашего царя!
Она не знает… Зато я знаю. Ишь ты, край све-ета… Да твоя вшивая Англия по сравнению с нашим краем света — тьфу! На Руси куда чище живут и моются еженедельно все, а не только королева. А уж про богатство я вообще не говорю, вашей Англии с Русью не сравниться.
Я мысленно обличала англичан, страдая от невозможности высказать все вслух. Как мне хотелось сказать, что ничегошеньки они не стоят против богатой и сильной Руси.
Конечно, это оказалось никакое не посольство, просто Иван Грозный отправил вместе с Энтони Дженкинсом, завсегдатаем при его дворе, то и дело плававшим туда-сюда на кораблях Московской компании, своих людей с письмом к Елизавете. Ни для кого не было секретом, что в письме московит, как называли здесь Ивана Грозного, предлагал королеве Англии, можно сказать, дружбу навек: военный союз, предоставление друг другу убежища в случае неприятностей в собственных странах и… руку и сердце.
Нет, про сердце Иван Васильевич ничего не писал, но звал замуж, как девицу на выданье.
Двор потерял голову от подарков, присланных королеве женихом, и от рассказов купцов и моряков Московской компании о том, в каком богатстве живут эти московиты. Интерес к компании всколыхнулся нешуточный, те, кто побывал в Московии, теперь оказались нарасхват. Конечно, Елизавете было очень любопытно, на приеме она держалась строго и почти скромно, и только я заметила, как хищно сверкнули глаза при виде драгоценностей и мехов. Если золота и камней хватало отовсюду, не только из Московии, то таких мехов просто не видывали. И правда, Черноголовка (черный соболек) была хороша, да и лисы не отставали, они переливались сединой, словно подернутые серебряной нитью, все меха были необычайно хороши… Дамы ахали, мужчины завистливо покусывали кто губу, кто ус.
Вот так-то, знайте наших!
Якобы ради удовлетворения любопытства королевы я тоже отправилась к купцам Московской компании, закупавшим товары для очередного плавания. Но еще лучше — поговорила с самими русскими боярами. Трудно было не выдать, что я понимаю язык, едва сдерживалась, чтобы вообще не броситься на шею бородатым здоровякам, одетым совершенно необычно для Лондона. Но мне страшно хотелось броситься им на шею и расцеловать.
Это особое чувство — видеть перед собой людей, которые совсем недавно беседовали с Иваном Грозным. Вот жить при английском дворе, быть ближайшим человеком к королеве Елизавете — это одно, это далеко от России, а увидеть живых советников Ивана Грозного — совсем другое.
От поползновений хотя бы потрогать их меня удерживал жесткий этикет, но времени я провела с московитами очень много, с удовольствием вслушиваясь в русскую речь.
На Серегу появление русских в Лондоне не произвело особого впечатления: ну русские и русские, кто их не видел. Не папуасы же.
Влад-Мелвилл тоже отнесся сдержанно, одна я сияла и захлебывалась от восторга.
…Я лежала в совершенно необычной для придворной дамы позе — закинув руки за голову — и размышляла.
А Иван Васильевич не дурак… Конечно, его больше всего интересовали военная помощь Англии и возможность иметь «запасной аэродром» на случай уж совсем серьезного бунта в родных пенатах. Елизавета его интересовала куда меньше.
Что было бы, согласись Елизавета на такое замужество? Иван Грозный не Филипп Испанский, он насаждать православие в Англии не будет, это раз. А опричнину не проведет? Вот был бы шухер… Ну о рождении наследника от такого брака думать пока не будем, хотя это вполне возможно, Иван Грозный еще молод, он всего на три года старше Елизаветы. А что этот брак даст Елизавете? Вот до чего дошла, насколько срослась с этой Рыжей, не о своей стране, пусть и пятисотлетней давности думаю, а об
