– И кто бы мог подумать, что всего один орк способен причинить такой урон.
– Тот, кто никогда не воевал с орками, – ответил ему Зерван.
Однако на левом фланге положение ухудшилось. Противник, несмотря на потери, сумел перестроить фалангу и теперь оттеснял левое крыло, состоящее из не самых лучших воинов, все дальше от реки, а позади фаланги через реку перебирался конный отряд.
– Они перестроятся, обойдут нас и ударят с фланга или в тыл! – указал генерал Ланкар на новую опасность.
– Трубите приказ да Фаэнвиту, – распорядилась Леннара, – пусть выдвигается. Это наш последний резерв, да делать нечего.
Кавалерийский отряд, вздымая клубы пыли, помчался на перехват и нанес удар по еще не перестроившемуся после переправы противнику. Закованные в броню рыцари сцепились в смертельной схватке, ряды смешались друг с другом, устроив настоящую свалку, где не играет роли ни выучка солдат, ни таланты командира, только стойкость и мастерство воинов определит победителей.
В это время ситуация на левом фланге сложилась совсем худо: телмарская фаланга продолжила оттеснять третьесортную солянку из плохо обученных солдат нескольких мелких баронов, не позволяя им приблизиться для рукопашного боя. В самый критический момент виконт Ремзин, командовавший флангом, рванулся вперед, бросив коня на копья, проломил строй противника и, когда конь под ним был убит, еще сумел подняться на ноги среди толпы вражеских солдат, взмахнуть мечом и прокричать приказ:
– Вперед, сыны Эренгарда, утопим их в крови!
В следующий миг он упал под градом ударов.
Самопожертвование старого виконта не пропало впустую: солдаты, воспользовавшись кратковременным замешательством противника, вклинились в строй фаланги через пробитую Ремзином брешь и перешли в клинковый бой. Отступление прекратилось, теперь в худшем положении оказались телмарцы.
– Рольф, друг мой, – сказал король, – ты нужен там. Молодой Ремзин не имеет опыта командования, и ему может понадобиться твоя помощь.
– Но я тоже не имею опыта!
– В тебе я, по крайней мере, уверен. Ступай же, и я надеюсь, что мы еще свидимся.
– Я оправдаю доверие, мой король! – поклонился молодой рыцарь и бросился к своему коню.
Тааркэйд проводил его глазами и вздохнул:
– Что ж, мы знали, на что шли. Надеюсь только, то, что мы делаем, будет не напрасно.
Вперед! Каждый шаг приближает его к вызывающе реющему флагу и тому, кто там, внизу под этим флагом. Каждый взмах топора отшвыривает в сторону одно мертвое тело, а иногда и больше. Каждый удар стальной смертоносной секиры сопровождается одобрительными кивками и замечаниями там, наверху. Предки смотрят на него и ведут счет его победам. Вперед, сквозь полчища врагов к флагу! Любой ценой добраться до графа Ирридена – и на суде предков ничего не нужно будет говорить, дела скажут больше слов!
И он наступал, проламываясь сквозь неприятельский строй, каждым взмахом старого боевого друга расчищая вокруг себя все больше места. Разил не глядя, не целясь: вокруг одни телмарцы. Эренгардские солдаты наступают следом, но они где-то там, позади. А здесь – только он, Арситар, и его смертельные враги.
Все-таки как же мудро было принять предложение укутанного тьмой! Где-то в чужом краю его взяли бы в кольцо, и пришлось бы гоняться за каждым врагом отдельно, следя за тем, чтобы в спину не бросили копье. А тут – раздолье. Врагов множество, и они все собраны в настолько тесные боевые порядки, что им совершенно некуда деваться от взмахов трехпудового топора. Куда ни ударь – непременно кого-то да убьешь, даже если бить с закрытыми глазами.
И эти мелкие ублюдки, самый высокий из которых едва достает до груди разъяренному орку, в страхе пытаются спастись, убежать, передавая свою панику, словно чуму, другим. И если поначалу было непросто отражать множество выпадов и следить, чтобы никто не ударил в спину кинжалом, то теперь лишь единицы пытались сражаться. Исполинский орк, закованный в неподъемные для человечка доспехи и с ног до головы забрызганный кровью, вселил в их заячьи сердца невыразимый ужас, с легкостью раскалывая ряды и двигаясь к сердцу ирриденского полка, туда, где под омерзительным бело-зеленым флагом находится граф Ирриденский.
Краем глаза изгой заметил взмывшие в воздух стрелы: охрана графа начала стрелять из луков, невзирая на то что орк находится в толпе своих же солдат. Он лишь поднял левую руку к лицу, заслонив его бронированной перчаткой. Стрелы забарабанили по нагруднику, шлему, наплечникам, несколько попали в защищенные кольчугой руки. Все без толку: хоть Арситар всегда презирал людишек за их глупую привычку увешиваться металлом и надеяться, что он спасет их от смерти, в этот раз ему пришлось признать, что иногда не так уж это и глупо. Он прошел сквозь боевые порядки врага, как нож сквозь масло, потерял счет убитым им врагам – и все еще не получил ни одной серьезной раны. Только множество мелких царапин под кольчугой, там, где тонкие кончики стрел и кинжалов оцарапали кожу сквозь отверстия в кольцах. Не будь этих доспехов, отрешенно подумал изгой, разрубая надвое очередного врага, он бы уже, видимо, был бы мертв, и его счет побед оказался бы куда скромнее. И вот теперь орк остался невредим под дождем стрел, поразившим солдат вокруг него. Жаль, что телмарские стрелки убили нескольких своих воинов: Арситар предпочел бы прикончить их своей рукой.
Он крутанулся, очерчивая стальной бабочкой круг смерти, увеличил свой счет на одного или двух врагов и бросился вперед с новыми силами. Дышать становилось все труднее, конечности налились свинцом, но волю орка не сломить обычной усталостью. Это хороший последний бой, немногим выпадает такое счастье. Однако битва еще не закончена. Он не уйдет в город предков, пока не доберется до графа Ирриденского. Никому не избежать мести орка.
– За мать! – взревел он, ударом отшвыривая от себя разделанную тушу, мгновение назад бывшую человеком. – За отца! Умрите!
Ему было все равно, понимают враги или нет. Их всех ждет гибель, неизбежная, неотвратимая. Еще один удар – еще один труп. Телмарцы с визгом и криком пытаются разбегаться в разные стороны, создавая еще большую толчею, беспорядки, панику.
Арситар поднял взгляд, до того направленный вниз, на врагов, и случайно встретился им с человеком в сверкающих доспехах и с гербом Ирридена на щите. И в глазах орка граф Ирриденский прочел свой приговор. Ряды лучших солдат перед ним не остановят того, кого привели на эту битву предки и сама судьба.
Положение продолжало ухудшаться, несмотря ни на что. Солдаты сражались отчаянно, однако большинство их уступало в выучке телмарским воинам. Однако по всему фронту эренгардцам удалось перейти в ближний бой, и численное превосходство врага сошло на нет: в хаосе свалки бойцы с копьями и алебардами оказались практически беззащитны перед мечниками. В лучшем положении пребывала только тяжелая пехота благодаря своим щитам, однако и у них ничего лучше кошкодеров не нашлось. И потому гвардия и дварфы ухитрялись удерживать центр против напирающих телмарцев вопреки всему. Огромная армия Саргона теснилась у переправы под непрерывным смертоносным ливнем: эльфы принесли с собой целые тюки стрел.
И тем не менее телмарцы продолжали наступать по трупам своих солдат, и вот уже сине-золотой вымпел Саргона Второго развевается над почти полностью иссякшей Вартугой, а слева и справа от него – флаги вассалов.
– Если бы не глубокие места по сторонам брода, нам бы уже пришел конец, – заметил король, – телмарцы переправились бы через русло всей массой.
– Все равно очень скоро нас оттеснят от переправы, враги хлынут на наш берег и окружат всю армию, – спокойно сказала Леннара, – мы держимся, пока держим брод.
В этот момент Кира ан Кранмер вытянула вперед руку, указывая вдаль:
– Смотрите! Это же эльфы!
Зерван, приложив руку козырьком, вгляделся слезящимися глазами туда, куда указывал перст Киры, и
