Катя.
Тётя Катя стояла рядом с дворником, и они улыбались друг другу.
Петька вскочил на ноги.
— Ты куда? — удивлённо спросила Тома.
— Я уже приехал… Всё… Это мой дом…
— А разве ты… не со мной?
Петька посмотрел на Тому. Её глаза были такими большими, что Петьке захотелось, чтобы они были хоть немножко поменьше. И не такие грустные. Бледные губы Томы дрогнули.
— Я с тобой, — буркнул Петька и снова сел на скамейку рядом с Томой.
С тоской посмотрел он на угол розового дома, на свой балкон, где мама повесила сушиться на верёвке его трусы и старую ковбойку.
Троллейбус завернул за угол и быстро поехал по длинной улице, увозя Петьку всё дальше и дальше.
Тома прижалась к окну лбом. Она тихонько стучала по стеклу кулаком и нетерпеливо шептала: «Ну скорее, скорее!» А Петька низко-низко опустил голову.
Что-то тёплое и мокрое побежало у него по щекам.
Кап!.. — на светло-серых брюках появилось тёмно-серое круглое пятно.
И тут Петька почему-то вспомнил малыша, который стоял и плакал около булочной. Петька вспомнил его огромный рот и слёзы, бегущие по щекам.
Петька сжал кулаки.
«Не зареву! Ни за что не зареву! Неужели у меня тоже такой вид, когда я реву? — подумал он и покосился на Тому. — Нет, больше никогда в жизни не буду реветь!»
Глава 7. ОЧЕНЬ ВЫСОКИЙ И ОЧЕНЬ ДЛИННЫЙ ЗАБОР
Петька и Тома бежали вдоль длинного забора. Петька старался бежать как можно ближе к Томе и даже несколько раз задел её жёлтым чемоданчиком по ноге.
— А мой папа любит сладкое! — несчастным голосом прошептала Тома. — Он недавно с чаем целую банку варенья съел.
Её ноги в коричневых тапочках замелькали ещё быстрее.
— А ты знаешь, где аэродром-то? — на бегу крикнул Петька. — А может, мы не туда бежим?
— Ну да, не знаю! Он здесь, за этим забором. Там уже лётное поле. Надо только до конца забора добежать.
— Да… а он вон какой длинный… Это пока мы добежим…
— Ой, правда! — Тома так резко остановилась, что Петька налетел на неё и ухватился за её руку. — Давай через него перелезем!
— Да мы не пере…
— Ну как-нибудь! — Петька посмотрел на забор.
Пока он бежал вдоль этого забора, забор казался ему очень длинным, но совсем не казался высоким. Но когда Петька решил через него перелезть, ему показалось, что это самый высокий забор на свете. Он был до самого неба и даже ещё немного выше.
— Этот забор знаешь какой длинный, — сказала Тома. — А так мы гораздо скорее… Как хорошо, что ты со мной пошёл! Ты мне поможешь… Что бы я без тебя делала?
Тут Петька снова посмотрел на забор. И забор сразу показался ему намного ниже. Петька поставил жёлтый чемоданчик на землю, подпрыгнул и уцепился руками за верхнюю перекладину.
Петька никогда не лазил через заборы. Он никогда даже близко не подходил к заборам. Он всегда думал: «Зачем подходить к забору, когда ещё неизвестно, что там за забором».
Ноги у него болтались в воздухе. Наконец ему удалось перекинуть одну ногу через верхнюю перекладину.
Петька сел верхом на забор. Сверху он увидел тонкий пробор на Томиной голове и узкие плечи.
— Давай руку, — оказал Петька, но не удержался на перекладине и, как мешок, свалился на землю по другую сторону забора.
Он сел, потирая ушибленный бок и локоть.
— Отдай! Не трогай! Это не твой! Ай! — вдруг жалобно закричала Тома.
Голос у неё был такой, как будто она вдруг очень сильно заболела.
— Ха-ха-ха! — захохотал кто-то отвратительным смехом.
Петька вскочил на забор.
Он даже сам не понял, как это у него получилось.
Тома стояла и тянула к себе жёлтый чемоданчик. А рядом с ней стоял противный мальчишка в маленькой белой панаме и тоже тянул к себе жёлтый чемоданчик. И при этом он громко хохотал, показывая ярко-жёлтые, нечищеные зубы.
— Это мой чемодан! — закричал Петька.
— Ты ещё откуда взялся? — захохотал мальчишка. — Твой чемодан? А что в этом чемоданчике?
— В нём?.. В нём?.. — растерялся Петька. — А в нём бутылка…
Противный мальчишка рванул чемоданчик, и Тома села прямо в лопухи, которые росли около забора.
— А что в бутылке?
— Я… Я не знаю…
— Значит, не знаешь? — захохотал мальчишка. — Так я и знал. Значит, чемоданчик твой, бутылка твоя, а что в бутылке — не знаешь!
— Там… там…
— А что ещё в чемоданчике?
— Не знаю…
— «Не знаю, не знаю»! — передразнил его мальчишка. — А я знаю! Откуда это у тебя будет такой чемоданчик? Ты, наверное, украл этот чемоданчик!..
— Я не крал! — закричал Петька и свалился с забора.
— А ну-ка, ребята, посмотрите, что в чемоданчике? — крикнул противный мальчишка.
И тут только Петька заметил, что позади противного мальчишки стоят ещё четыре мальчишки и среди них рыжий мальчишка с мохнатой собакой на верёвочке.
Рыжий мальчишка схватил чемоданчик.
— Да это не его чемоданчик! — быстро заговорил он. — Это того дяденьки чемоданчик! Он его ка-ак поднимет!.. А та тётенька ка-ак закричит!..
«Гав-гав-гав!» — залаяла безухая и безглазая собака.
Наверное, она тоже рассказывала про дяденьку и про тётеньку, а может быть, и про что-нибудь совсем другое. Рыжий мальчишка открыл жёлтый чемоданчик.
— Тут какая-то бутылка! — закричал он. — Я сейчас ка-ак…
Тома громко заплакала.
— Эх ты, балда, ещё с рёвой связался! Ха-ха-ха! — захохотал противный мальчишка. — Ведь она рёва, рёва!
Петька посмотрел на Тому. Она сидела на земле, и большие лопухи доходили до её подбородка. Из лопухов торчала только её голова и две руки, закрывавшие лицо.
— Она не рёва! — закричал Петька и, сжав кулаки, бросился на противного мальчишку.
А мальчишка был высокий. А мальчишка был страшный. А мальчишка, наверное, дрался каждый день. А у мальчишки были такие большие кулаки, как будто у него было по десять пальцев на каждой руке.
Но всё равно Петька не мог стерпеть, чтобы кто-нибудь обзывал Тому рёвой. Даже если бы она ревела с утра до вечера всю жизнь.
