возвращаясь мыслями к тому дню, когда Дуэйн приехал к ней, а она прогнала его.
Воспоминания об их неожиданной, непредвиденной, но от этого не менее, восхитительной близости преследовали ее и днем, и тем более, ночью, наполняя жаром страсти.
Но потом всегда возвращалось ясное сознание и охлаждало пыл. Она, Оливия Брэдли, повела себя как последняя потаскуха, кинулась на шею совершенно незнакомому мужчине, отдалась самозабвенно и абсолютно бесстыдно. О, какой позор! Что он мог о ней подумать? Кошмар!
Кроме этого, с не меньшей яростью и неотступностью ее терзали еще и мысли о Присцилле и Эндрю, вступивших в сговор и из своекорыстных и мстительных соображений беспощадно убивших ее отца.
Слава богу, хоть миссис Грейнджер не приставала с расспросами. Видно, что-то поняла и оставила несчастную молодую женщину в покое, обращаясь к ней лишь в случае крайней необходимости.
Вечером в воскресенье, бледная, с тенями под красными от бессонных ночей глазами Оливия оделась в строгий брючный костюм невыразительного серого цвета, села в машину и отбыла в аэропорт. Прилетев в Сиэтл, сняла номер в первом попавшемся отеле, провела еще одну ночь, ворочаясь с боку на бок, и утром вызвала такси, чтобы отправиться в юридическую фирму «Тренкс, Миллер и партнеры».
Миссис Сторк, — тот самый «дракон», что охранял покой господ адвокатов, — была на посту. Она приветствовала Оливию и провела прямо к кабинету мистера Картрайта, постучала, открыла дверь и отступила в сторону.
— Прошу вас, мисс Брэдли.
Оливия немного испуганно взглянула на нее, набрала полную грудь воздуха, медленно выпустила его и вошла.
Он поднялся из-за стола и, спокойно улыбаясь, двинулся ей навстречу.
— Доброе утро, Оливия. Рад, что вы приехали. Документы уже ждут. Их прислали из Нью-Йорка позавчера утром. Так что вам остается только поставить подпись, и по поводу ранчо можете больше не волноваться. Присаживайтесь. Не желаете кофе?
Оливия села в предложенное кресло и молча, покачала головой в знак отказа, не в состоянии глаз поднять от раздирающего ее стыда. Не произнося ни единого слова, она взяла протянутую Дуэйном ручку, пробежала глазами шесть листов бумаги и на каждом подставила свою подпись.
— Ну, вот теперь вы законная и полноправная владелица вашего ранчо. Поздравляю. Не могу не заметить, что схема покойного мистера Брэдли просто гениальна. Он сэкономил вам приличную сумму.
— Благодарю вас, мистер Картрайт, — еле слышно пробормотала она, по-прежнему отказываясь смотреть на него.
И не только от смущения и неловкости, а еще и потому, что звук его голоса разбудил живейшие воспоминания о тех кратких мгновениях, когда она была близка с ним. Оливия заново ощущала прикосновение его губ, его рук, почти чувствовала тяжесть его тела, накрывшего ее. Краска выступила на мертвенно-бледных щеках и поползла вниз, по шее, распространилась на грудь и растеклась по всему телу.
Господи, да что это со мной творится? — в ужасе думала она. Неужели я превратилась в сладострастную развратницу, готовую и желающую раздвинуть ноги в любую секунду, когда только меня попросят? Так ведь он даже и не просит, а я… О, Боже, помоги мне справиться с наваждением! — мысленно взмолилась Оливия, стыдясь своего вожделения.
— Это все? — собравшись с силами, спросила она довольно-таки твердым голосом.
— Почти, мисс Брэдли. Вы можете забрать документы, они ваши. И еще… Мне необходимо будет связаться с вами сегодня вечером, если не возражаете. — Картрайт заметил, что она вздрогнула, и добавил: — Если вы сообщите секретарю, где остановились, я пришлю курьера с кое-какими бумагами, которые прибудут позднее. Вам необходимо с ними ознакомиться.
— С какими?
— Касающимися завещания мистера Брэдли, — не вдаваясь в подробности, ответил адвокат. — В семь вечера вас устроит?
Оливия коротко кивнула, сунула в сумочку подписанные документы, пробормотала формальные слова благодарности и покинула кабинет, так ни разу, и не взглянув Дуэйну в глаза. Только оказавшись в коридоре, выдохнула давно сдерживаемый воздух и прислонилась к стене, чтобы не упасть. Прижала ледяные пальцы к пылающим щекам и постояла несколько мгновений, приходя в себя. И лишь после этого прошла к столу миссис Сторк, оставила свой адрес и спустилась вниз.
Город встретил ее невыносимой духотой. Раз уж придется оставаться тут еще на день, то надо чем-то заняться. Гулять не хотелось. Да и сил не было. Поэтому она поймала такси, заехала в книжный магазин, купила парочку триллеров и вернулась в отель.
Весь день Оливия то лежала на кровати, то отправлялась в душ, надеясь хоть немного остудить сжигающее ее пламя. Нечего и говорить о том, что обе книги валялись на покрывале, раскрытые в самом начале. Время от времени она брала одну из них в руки и смотрела на буквы, но не только не понимала, о чем идет речь, но даже не отличала одну от другой.
Он пришлет с бумагами курьера… курьера… Конечно, зачем бы ему самому беспокоиться? Преуспевающему адвокату не пристало бегать по отелям и встречаться с женщинами легкого поведения. Потому что он, безусловно, считает ее именно такой после их предпоследней встречи.
Оливия припомнила его мягкий голос, и по коже побежали мурашки. Он словно гладил ее своим голосом, и все тело откликалось на невесомую, но столь сексуальную ласку.
Все ясно, наконец-то на тридцать третьем году жизни выявилась моя истинная сущность, в отчаянии думала молодая женщина. Я сексуально озабоченная самка, и ничего больше. Стоит не только увидеть интересного мужчину, а даже услышать — и меня уже не остановить. Если бы я не ушла вовремя, то еще неизвестно, чем бы все кончилось. Может, снова кинулась бы ему на шею и начала расстегивать брюки, выпрашивая жаркого секса прямо на его огромном столе посреди деловых бумаг?
Она чувствовала себя, наверное, так же, как привязанная к позорному столбу продажная женщина, в которую гогочущая толпа швыряет камнями, — настолько горькими и болезненными были ее мысли.
Скорее бы уж пришел этот курьер… Ей не терпелось отправиться домой — теперь она могла называть ранчо домом с полным правом — и попытаться хоть на время забыть обо всех неприятностях, а главное, о нем, Дуэйне Картрайте. Потому что здесь, в этом городе, совсем рядом, сделать это невозможно. Ведь стоит только взять такси, и через четверть часа она окажется в центре, рядом с его офисом. Или еще проще, можно открыть телефонную книгу, найти букву К, разыскать фамилию Картрайт, набрать указанный номер и услышать его бархатистый баритон. О, как просто и как в то же время невообразимо сложно…
День медленно клонился к вечеру, и Оливия наконец-то очнулась от своих мучительных раздумий. Скоро, теперь уже скоро ей принесут документы, и она сможет уехать. Последний самолет сегодня отправляется в девять сорок, так что после ухода посыльного она вполне успеет еще раз принять душ, переодеться и приготовиться к отъезду. А сейчас надо заставить себя подняться и натянуть хоть бы брюки и футболку.
Уф… какая ужасная духота! Как это только люди живут в таком месте? — смутно подумала она. Впрочем, чего удивляться? Сама ведь всего два года назад жила так. Даже хуже. Нью-Йорк. — Большой человеческий муравейник. Брр… Люди непрестанно снуют туда-сюда, ни на секунду не замедляя темпа. Им некогда нормально, неторопливо поговорить друг с другом, некогда спокойно почитать длинный и нудный роман, некогда даже отправиться в Центральный парк и просто посидеть на скамейке, кроме как в уик-энд. Бегом, быстрее, еще быстрее, не задерживаться, не отставать! Ух, жутко! Оливия передернулась от отвращения.
Ее уныние сменилось нетерпеливым ожиданием. Ей хотелось поскорее вернуться домой и раствориться в благословенных просторах земли и неба, найти в них исцеление истязающей ее боли…
Негромкий, но уверенный стук в дверь сообщил ей, что ожидание подошло к концу.
Она кинула быстрый взгляд в зеркало, чтобы убедиться, что выглядит благопристойно, и крикнула «Войдите!». И оцепенела…
Потому что первым в дверях появился букет — огромный, но элегантный букет белых и темно- бордовых, почти черных роз. А следом за ним и он — тот самый рыжеволосый красавец со смеющимися зелеными глазами, что безраздельно владел ее мыслями и чувствами на протяжении всей последней недели.
