сжимающую края шали. — Олли, любимая моя Олли, ты даже не представляешь, что я пережил, когда вернулся и услышал это сообщение. Если бы мне в ту минуту Марси подвернулась под руку, я бы даже не знаю, что с ней сделал. Потому, что сразу понял, как ты среагируешь.
— Господи, я повела себя как настоящая истеричка… Но что бы ты подумал на моем месте? — тихо спросила она, но руки не отняла.
— Не знаю, — откровенно признался Дуэйн. — Но я не мог оказаться на твоем месте.
— Это еще почему? — подозрительно взглянула на него Оливия.
— Потому что у тебя, слава богу, нет братца, который способен выкинуть подобный номер, — засмеялся Дуэйн.
И в ответ услышал похожий на звон хрустального колокольчика смех Оливии, который, к его глубочайшему ужасу, скоро перешел в судорожные всхлипы. Она прильнула к нему, спрятала лицо на его широкой груди и, сотрясаясь от рыданий, забормотала:
— Н-не обращай внимания… Это я от счастья… Ты не представляешь… я почувствовала себя так, словно… словно снова вернулась к Эндрю…
Этого Дуэйн уже не мог вытерпеть. Он заставил ее поднять голову и посмотреть ему в глаза и лишь тогда торжественно заявил:
— Клянусь, Олли, я убью этого подонка. За твои слезы, за ту боль, что ты испытала тогда и сейчас.
Он скрепил свою клятву, таким пылким поцелуем, что слезы на ее лице моментально высохли. А когда они, едва переводя дыхание, оторвались друг от друга, Оливия вдруг опомнилась:
— Боже, да что же я? — Она решительно высвободилась из его объятий и засуетилась: достала бутылку рома, лимон, сахар, быстро сварила пунш, наполнила большой бокал и протянула Дуэйну. — Пей, а я пока приготовлю тебе ванну. — И убежала, не дав ему ни времени, ни возможности запротестовать.
Впрочем, у него и не было на это сил. Долгая тяжелая дорога и особенно последние мили, которые ему пришлось преодолеть под проливным дождем, уже давали себя знать. Да и жуткое эмоциональное напряжение, переживания из-за недоразумения, которое стороннему наблюдателю могло показаться смешным и нелепым, тоже оказали немалое влияние. Дуэйн сидел, потягивая горячий напиток, и ощущал, как постепенно по венам растекается благословенное тепло, а веки словно наливаются свинцом.
К тому времени, когда Оливия вернулась с сообщением, что ванна готова, Дуэйн уже спал, прислонившись головой к холодильнику.
Она постояла с минуту, любуясь им, потом вздохнула и принялась будить.
— Вставай, Дуэйн, вставай. Тебе надо прогреться, а то заболеешь. Ну, идем же. Поднимайся, я помогу тебе, — ласково уговаривала она.
И он поддался на нежные уговоры, поднялся на второй этаж, позволил Оливии помочь ему раздеться и с удовольствием погрузился в горячую воду. А потом, издав стон блаженства, потянулся и схватил ее руку.
— Иди-ка сюда, соблазнительница, — прошептал он и начал расстегивать пуговицы на ее рубашке.
Оливия присела на край ванны, чтобы ему было удобнее, и, опустив руки в воду, начала любовно поглаживать его плечи и широкую грудь. Тонкие пальцы скользили все ниже и ниже, пока не нашли неоспоримое доказательство его вожделения.
— О, Дуэйн, — простонала она, — скорее же, скорее.
Но он уже расстегнул и снял с нее джинсы, и теперь между ними оставалась последняя преграда — тонкие трусики.
— Иди же ко мне, иди скорее, — прохрипел он, притягивая ее к себе.
И Оливия послушалась, скинула их и шагнула в ванну, и опустилась на него сверху, соединив, их стремящиеся друг к другу тела в одно. Они двигались медленно, упиваясь каждым мгновением, наслаждаясь изумительной близостью — не только физической, но и душевной.
— Как же я люблю тебя, малышка, — шептал Дуэйн, покрывая поцелуями ее мокрую грудь. — Какая же ты восхитительная. Я могу заниматься с тобой этим целыми днями…
Она радостно хихикнула.
— Я тоже. И хочу поймать тебя на слове. Давай проведем весь сегодняшний день в постели.
— А что подумает твоя строгая домоправительница?
— Ничего не подумает. Потому что не узнает. Она не поднимается ко мне в спальню, — ответила Оливия.
— Да? А когда услышит? — коварно усмехнувшись, продолжал он допрос.
— А что она должна услышать? — подыгрывая ему, отозвалась молодая женщина, так шевельнув бедрами, что он застонал. — Вот это?
— Да, милая, да! — задыхаясь, выкрикнул Дуэйн, повернулся, накрыв ее своим телом, и с силой погрузился глубже.
Она тоже застонала и закричала в ответ, сотрясаясь в судорогах наслаждения:
— Еще, еще, еще… О, пожалуйста, еще!
Их крики и стоны слились в единый гимн любви и страсти, а когда затихли, он любовно шепнул:
— И вот это тоже.
Глубоко и удовлетворенно вздохнув, Оливия потянулась и сказала:
— Ладно, убедил. Я позвоню и скажу, чтобы она не приезжала сегодня. Доволен?
— Угу. А теперь, если не возражаешь, давай перенесем наши упражнения в спальню.
Спустя несколько минут оба крепко спали.
Они провели этот день, как и собирались, — занимаясь любовью, засыпая, в объятиях друг друга, просыпаясь и снова вступая в страстную схватку, и снова погружаясь в сладостную дремоту.
Вскоре после полудня Оливия тихо, чтобы не разбудить Дуэйна, спустилась вниз и приготовила ланч. Они поели в кухне, наслаждаясь вкусной едой, горячим кофе и своим уединением. Благодаря продолжающейся буре никто не нарушил их покоя — ни миссис Грейнджер, ни управляющий ранчо, ни кто-то еще. Только ближе к вечеру Дуэйн вспомнил о брошенном им автомобиле и спросил, можно ли как-то пригнать его к дому.
— Не знаю, кого и попросить в такую погоду, — помрачнев, ответила Оливия. — А что, ты уже собираешься уезжать?
От него не укрылась смена ее настроения.
— Не сегодня, милая. Но ты же, помнишь, что сказала Марси: у мамы завтра день рождения. И я подумал, что мы могли бы поехать вместе.
Оливия приподнялась на локте и, задумчиво накручивая на палец непокорную рыжую прядь, спросила:
— Вместе? Ты считаешь, нам стоит поехать вдвоем?
— Конечно. Я же должен познакомить родных со своей невестой. К тому же…
— С невестой? — перебила она. — То есть ты уверен? В том, что хочешь жениться на мне?
— Конечно. — Дуэйн поднял голову с подушки и внимательно посмотрел на нее. — А ты что-то имеешь против? Тогда лучше скажи сразу. Какие у тебя возражения? Ты — свободная женщина, я — свободный мужчина, мы любим друг друга… А это, как раз та ситуация, в которой нормальные люди женятся и живут долго и счастливо, пока не умрут в один день. Да и возраст у нас подходящий.
— Ты правильно заметил — нормальные люди, — снова помрачнев, ответила Оливия.
— А что, ты не считаешь меня нормальным? — попытался отшутиться Дуэйн, ощущая ее растущую внутреннюю напряженность.
— Нет, тебя считаю. А вот себя… — Она вздохнула. — Знаешь, то, что произошло вчера, заставило меня задуматься, а все ли со мной в порядке. Уж не стала ли я истеричкой? Психопаткой? Понимаешь, когда сегодня утром все разъяснилось, ну, что Марси — это твоя сестра, я вдруг поняла… Как бы это объяснить?.. Ну, что у меня неадекватная реакция на подобные ситуации. Видишь ли, если бы я хоть на минуту задумалась, то поняла бы, что ты не оставил бы меня одну дома, где я могла бы услышать нечто, компрометирующее тебя. Потому что независимо от личных симпатий нас связывают еще и деловые
