— Учитывая всех подозреваемых тобой в преступлениях против Короны, мне казалось, ты будешь слишком занята и без того, чтобы тащиться в «Мусагет» поболтать со мной.
— Отсутствие у тебя интереса к проводимому мною расследованию дела твоего отца автоматически включает тебя в число подозреваемых, Маллори. И если ты станешь выгораживать своего отца, то мне придется принять определенные меры, чтобы…
— Я лицо заинтересованное, — перебил он. Фрэнк вчера присутствовал на семейном совете, собравшемся как раз по поводу интересующего Вирджинию дела, но, разумеется, не собирался сообщать ей об этом. Его братья Мэтью и Дуглас, как и Вирджиния, служили в полиции, и не меньше него заинтересованы найти разгадку исчезновения отца.
— Но я сумею быть беспристрастным, — добавил Фрэнк. — Я сам проведу расследование и о результатах сообщу тебе, Вирджиния.
Он назвал ее по имени и со злорадством отметил, как ее покоробило, точно так же, как коробило его, когда она называла его Маллори. Отлично. Он станет пользоваться этим.
Вирджиния улыбнулась одними губами.
— Вряд ли твое расследование будет объективным, Маллори.
Неужели она собирается использовать исчезновение его отца в качестве предлога покопаться в делах «Мусагета»? Фрэнк знал, что кое-какие нарушения допускались, но закрывал на эти мелкие грешки глаза. Однако, если полиция начнет проверку, возможно, грешки будут выданы за серьезные проступки, да и сам факт внимания полиции нанесет по репутации фирмы серьезный удар.
— Ты мне угрожаешь, Вирджиния?
Их взгляды встретились.
— А мне следует?
— Так угрожаешь или нет?
— Я выполняю свою работу.
— И выполняешь неплохо, — уважительно, хотя и с неохотой признал Фрэнк.
— Если ты пытаешься лестью заставить меня отступиться, — заявила она таким тоном, словно Фрэнк подтвердил все имеющиеся у нее на его счет грязные подозрения, — то ты явно меня недооцениваешь.
Здесь Вирджиния Файфилд ошибалась, однако Фрэнк не стал разубеждать ее. К тому же в данной ситуации комплимент мог насторожить капитана Файфилд.
— Мы должны сотрудничать в этом деле.
Вирджиния уставилась на него так, словно Фрэнк был самым непроходимым тупицей из всех известных ей людей.
— Именно поэтому я здесь, — стараясь не позволить ему увести беседу в сторону, заявила она. — Мистер Литтлер хочет…
— Мой шеф — лучший друг моего отца!
Энтони Маллори, отец Фрэнка, и Роберт Литтлер, исполнительный директор «Мусагета», которому подчинялась в числе прочих и возглавляемая Фрэнком служба безопасности, вместе учились в университете, а потом варились в адском котле войны. Спустя годы, когда Роберт занял высокий пост в руководстве фирмы, торгующей антиквариатом, он не забыл об Энтони и предложил ему должность главного эксперта.
— Роберт знает, что мой отец невиновен, — уже спокойнее сказал Фрэнк.
Будь Вирджинии известно о дружеских связях этих двух людей, она, возможно, промолчала бы.
— Может быть, это и так, — с сомнением в голосе произнесла она, — но именно Роберт Литтлер обратился в полицию. Он просил меня лично заняться этим делом. Он хочет найти твоего отца…
— Я тоже хочу его найти, — прервал ее Фрэнк, которого годы работы в контрразведке приучили не выказывать возмущения. — Ибо, когда он найдется, то представит объяснение, снимающее с него все подозрения.
— И я хочу, чтобы он нашелся… — Появившийся в голубых глазах Вирджинии стальной блеск свидетельствовал, что ей известно намного больше, чем она говорит. — Тогда я смогу отдать его под суд.
— Значит, тебе больше хочется накинуть ему удавку на шею, — упрекнул ее Фрэнк, — а вовсе не узнать правду. — Он помолчал, пытаясь успокоиться. — Какие у тебя сведения, которыми ты не желаешь поделиться?
— Никаких.
— Ты лжешь.
— Маллори, у меня есть свидетель, видевший, как твой отец вынимает из банковской ячейки яйцо работы Фаберже и кладет его в саквояж.
Это произведение ювелирного искусства должно было выставляться на аукционе, который «Мусагет» планировал провести через месяц. Это был, пожалуй, самый крупный лот за всю историю существования фирмы. И «Сотбиз», и «Кристиз» почли бы за честь выставить у себя эту безделицу, но клиент по каким-то причинам предпочел не столь шумно известный «Мусагет». И вот яйцо пропало, а в пропаже обвинялся главный эксперт фирмы Энтони Маллори. Видимо, Вирджиния подозревала, что Маллори-отец украл яйцо, а Маллори-сын, шеф службы безопасности, покрывает вора.
Фрэнк пожал плечами.
— Мне известно, что отец делал атрибуцию и готовил на яйцо все необходимые для проведения аукциона документы. Фаберже, конечно, игрушка не из дешевых, но, поверь, через руки моего отца прошло много дорогих вещей.
— Верно. Но это не просто дорогая вещь, а вещь очень, очень дорогая. Кроме того, оно имеет и историческую ценность, насколько мне известно, Фаберже делал его по заказу русского царя… И вот яйцо пропало, — сухо закончила Вирджиния. — Кто-то неплохо наживется.
Мило.
— Но не мой отец, — в который раз повторил Фрэнк. — Я и мои братья убеждены, что он случайно узнал что-то и попытался спасти ценную вещь.
От изумления у Вирджинии округлились глаза.
— Ты думаешь, что кто-то еще, кроме твоего отца, собирался украсть яйцо?
Не обращая внимания на ее язвительный тон, Фрэнк утвердительно кивнул.
— Мы думаем, что отец вынес яйцо и спрятал, чтобы тот, кто собирался его украсть, не смог этого сделать.
— Тогда почему твой отец не обратился в полицию? Или, на худой конец, к тебе?
По мнению Фрэнка, ответ лежал на поверхности.
— Потому что кто-то из руководства «Мусагета» замешан в этом.
Ее смешок странным образом повлиял на Фрэнка: согрел ему кровь, заставив ее с удвоенной силой струиться по жилам. На секунду Вирджиния вдруг предстала перед ним женщиной, которой доставили удовольствие в постели, но ее слова быстро отрезвили его.
— Маллори, ты преувеличиваешь. Твой отец виновен. Он украл произведение великого Фаберже. Это огромное состояние. Ему бы не позволили забрать эту вещь из банка, но клерк вроде бы узнал его.
— Мы арендуем там несколько сейфов для хранения особо ценных экспонатов. Моего отца действительно знают в банке, — спокойно подтвердил Фрэнк. — По инструкции он должен приходить в сопровождении одного из моих сотрудников, но в этот раз был один.
— И в банке, хотя и знали о нарушении инструкции, ему беспрепятственно позволили вскрыть ячейку и вынести ее содержимое, поскольку принимали за честного человека, — уточнила Вирджиния.
— Мой отец — честный человек.
Снова прозвучал ее смешок, заставивший Фрэнка представить издаваемые Вирджинией звуки во время занятий любовью. Если выражение «заниматься любовью» вообще применимо к ней. Судя по званию и занимаемой ею должности, у нее великолепный послужной список. Вирджиния, как большинство добившихся выдающихся успехов людей, умеет себя контролировать и бросать вызов обстоятельствам. Вероятно, и в спальне Вирджиния может себя контролировать.
Да, она из тех женщин, чей разум встанет на пути у того, чего желает ее тело в постели, решил
