совершенной Энтони Маллори краже не стали достоянием средств массовой информации… пока не стали.
Подсознательно она задавалась вопросом, уж не оказался ли Фрэнсис прав, обвиняя ее в холодном расчете. Но у нее есть все основания быть подозрительной.
Она звонила Фрэнсису каждый день во время своего пребывания в Дувре и навестила его по возвращении в Лондон, не так ли? Он не выказал ни малейшей благодарности в ответ на проявляемую ею добрую волю. Учитывая тесные семейные узы клана Маллори, Вирджиния не удивилась бы, если бы Фрэнк вообще отказался говорить с ней. Что бы ни случилось, она почти не сомневалась, что он убежден в невиновности своего отца. Либо это, либо Фрэнсис Маллори неисправимый лгун, каковыми некоторые мужчины и являются.
Она пробурчала себе под нос проклятие. Каждый раз, думая о Фрэнке, она начинала выходить из себя. Лучше бы ей ничего не знать об исчезновении его отца, но она знала не только это, но и то, что ведет это дело и не может доверять Фрэнку…
От его брата Мэтью тоже оказалось мало пользы. Уже в первый день их пребывания в Дувре Вирджиния пригрозила ему судом, если он не прекратит вмешиваться в расследование, и, пользуясь тем, что она старше по званию и официально ведет расследование, потребовала, чтобы Мэтью немедленно вернулся в Лондон. Она, правда, подозревала, что он не подчинится, но во всяком случае на глаза он ей больше не попадался. А что, если Мэтью оказался более удачливым сыщиком и нашел-таки отца? Неужели Энтони в Дувре? Неужели Мэтью нашел его? Неужели какое-то время исчезнувшее яйцо Фаберже прятали, как подозревала теперь Вирджиния, где-нибудь на побережье?
Она грустно улыбнулась. Что ж, даже если яйцо и было в Дувре, теперь его там нет. Она никому об этом не сказала, даже Роберту Литтлеру, который звонил ей чуть ли не по три раза на дню в надежде узнать, как продвигается расследование и нет ли каких-то новостей.
По версии Вирджинии, Энтони Маллори не собирался больше рисковать и вряд ли расстался с драгоценным яйцом. Догадываясь, что исчезновение ценнейшего экспоната не останется незамеченным и полиция пойдет по его следу, он занервничал, как это случается с большинством преступников. Наверняка он ждал известий от своих заказчиков — не для себя же он украл Фаберже! — а пока, петляя как заяц, тянул время. Вирджиния обнаружила в одном из частных банков счет, открытый не так давно на имя жены Энтони. Скорее всего именно туда и переведут деньги за краденое яйцо. Видимо, Энтони, старый лис, специально устроил крушение самолета, стремясь создать у преследователей впечатление, что он погиб. Не исключено, что, инсценируя свою смерть, он хотел надуть и заказчика — тот переведет деньги, а яйцо не получит, и спросить будет не с кого, ведь Энтони погиб. И никто больше не станет его искать. А он выправит себе и жене фиктивные документы и уедет куда-нибудь в Австралию.
Слишком сложно? Да. Но подобное хитросплетение, как и любое другое, можно распутать. Несколько последних недель Вирджиния только и делала, что медленно и с огромным трудом нащупывала отдельные ниточки. Теперь она начинала думать, что Энтони Маллори действительно мертв, но, конечно, говорить об этом Фрэнсису не собиралась. Что, если он пытался инсценировать свою смерть и действительно погиб?
Сегодня она получила информацию, что на счет Ванессы Маллори перевели весьма внушительную сумму.
— Пятьдесят тысяч фунтов, — прошептала Вирджиния.
Вряд ли безделица, пусть и сделанная великим Фаберже, стоит этих бешеных денег. Что, если у Энтони существовал клиент, которому он на протяжении нескольких лет оказывал услуги подобного рода? Что, если кража яйца стала заключительным аккордом и пятьдесят тысяч фунтов — плата за все, похищенное Энтони?
— Тысяча тут, тысяча там, — бормотала она, — и все они неплохо вложены за эти годы, а тут подоспела пенсия, и Энтони решил напоследок хапнуть яичко, да не простое, а золотое.
Роберт Литтлер предлагал Вирджинии поискать более изощренные способы, с помощью которых можно было вывести Энтони на чистую воду. Мысль о том, что преступник просто откроет на имя жены счет в банке, куда будут поступать деньги за грязные сделки, ему и в голову не приходила. Ни один здравомыслящий человек не совершит подобной глупости. И именно поэтому Энтони удалось запутать след.
На выяснение всего этого у Вирджинии ушло около месяца.
— Вот уж действительно жизнь Маллори полна опасностей, — прошептала она. — Особенно у Фрэнсиса.
Его внешность казалась Вирджинии незаурядной. С квадратной нижней челюстью, высокий и широкоплечий, он выглядел этаким искателем приключений. Исключение составляли лишь его глаза. Слишком умные и внимательные, они отличали Фрэнка от «лихих» парней, выбравших связанную с риском профессию лишь из любви носить оружие.
Фрэнк принадлежал к другой породе. От него веяло сдержанностью и профессионализмом, и тем не менее Вирджиния понимала, что сваляет дурака, поверив ему. Но он вызывал у нее любопытство, и она вынуждена была признать, что ее интерес к нему вызван не только расследованием. Иногда в его кабинете она ловила себя на мысли о том, что скользит взглядом по его фигуре: сужающемуся к талии торсу, узким бедрам и длинным мускулистым ногам. От этих взглядов ее обычно пробирала дрожь.
Что ж, пусть внешность Фрэнка вызывает у нее трепет, но она не скажет ему, что обнаружила пятьдесят тысяч фунтов на банковском счете его матери. Нет, она станет терпеливо дожидаться ордера, на который подала заявку, ибо он поможет ей глубже вникнуть и установить связь между деньгами на счете Ванессы и яйцом Фаберже, украденным у «Мусагета».
И точка. Дело будет раскрыто. Вирджиния ощутила нечто похожее на чувство вины, представив горящие янтарным огнем глаза Фрэнсиса Маллори. Временами ей казалось, что он убежден в невиновности своего отца. Если так, то она будет вынуждена поколебать его доверие к любимому человеку. Она судорожно сглотнула — ведь ей лучше, чем кому-либо, известно, что означает утрата доверия.
— Итак, сделаем это, — угрюмо произнесла она. — Чем скорее начнем, тем скорее все закончится.
Сделав глубокий вдох, Вирджиния взяла с соседнего сиденья пиджак и надела его. Маллори виной тому, что она вынуждена носить пиджак в такую жару. Он-то всегда в пиджаке, даже если температура в помещении приближается к точке кипения.
Взяв сумочку, Вирджиния заметила, что «молния» не закрыта. Она машинально вынула из сумки конверт, и у нее на губах заиграла улыбка, а сердце вдруг ёкнуло от волнения, ибо Вирджинии вспомнился день, когда она нашла бутылку.
Решив прогуляться после очередного неприятного разговора с Фрэнсисом, она шла по набережной, и вдруг ей на глаза попалась плавающая среди прибитого к берегу мусора бутылка необычной формы и необычного янтарного цвета. Заметив внутри свернутый лист бумаги, Вирджиния так быстро, как только позволяли туфли на высоких каблуках, устремилась к воде и выловила бутылку.
Ей не забыть охватившего ее волнения, когда она прочитала лежавшее внутри послание. «Милая Дама мой Мечты», — начиналось письмо, а его отправитель предстал перед ней человеком, каких ей не довелось знать. Судя по посланию, мужчина был чувственным, добрым и страстным. Прежде чем ответить, Вирджиния, конечно, попыталась отследить почтовый ящик, куда следовало направлять ответ, и, хотя у нее ничего не вышло, она посчитала это добрым предзнаменованием. Разумеется, она могла бы предъявить свой полицейский значок на почте и получить необходимую информацию, но до поры до времени решила этого не делать. Вирджинию обрадовало, что отправитель оказался человеком осторожным и предусмотрительным, то есть, как и она, был реалистом. У нее тоже был секретный почтовый ящик, который она использовала для конфиденциальных сообщений своих информаторов, но в этот раз она решила использовать его в личных целях.
И сегодня в ее почтовом ящике оказалось это письмо. Глаза Вирджинии скользнули по строкам: «Леди, а не встретиться ли нам? Бросая в реку бутылку, я представлял, как ее найдет женщина, живущая в другой стране. Мне и в голову не пришло, что ее прибьет к берегу, а на письмо ответит жительница Лондона и мы начнем переписываться. Разумеется, мы не делились подробностями о себе — кем работаем или где живем…»
