Богданов повеселел. Всю дорогу он рассказывал Ларину о новых бойцах и одного даже похвалил.
Командир батареи беспалый Воробьев, отрапортовав, присоединился к Ларину. Вместе они осматривали хозяйство. Ларин делал замечания, по привычке записывая наблюдения. Богданов тоже изредка вставлял словечко, и Воробьев косился на него, принимая Богданова за адъютанта командира дивизиона.
Подошли к первому орудию новиковского взвода. Навстречу Ларину выскочил гигант Вашугин.
— Наводчик Вашугин. Индивидуально занимаюсь с бойцами материальной частью. Разрешите доложить: командир орудия здесь неподалеку.
— Индивидуально занимаешься? — усмехнувшись, переспросил Ларин.
— Так точно, товарищ капитан.
— Важно! Когда же ты наводчиком стал?
— Во время операции, товарищ капитан. Капитан Макарьев приказал. У нас тогда весь расчет перебили. Меня сам Батя хвалил, — прибавил он тем же гордым тоном, каким давно служившие бойцы говорили о Смоляре. — А вот и командир взвода, — сказал Вашугин, кивнув головой в сторону Новикова.
Подбежав на положенное расстояние, Новиков сделал три шага вперед и доложил. Вся его фигура, и лицо, и сомкнутые брови говорили о том, что больше всего он боится допустить малейшую фамильярность в отношении Ларина.
Все эти дни Ларин был очень занят, и встречи с Новиковым носили сугубо служебный характер. А Ларину хотелось согреть, приласкать Ольгиного брата. Николай должен почувствовать себя как дома в ларинском дивизионе.
Он был очень похож на Ольгу. Приветливость, свойственная всей новиковской семье, ярче всего была выражена в младшем, в Николае. Даже сейчас, когда он стоял навытяжку, Ларину казалось, что он улыбается. «Как же мне его называть? — думал Ларин. — Младший лейтенант? Коля? Товарищ Новиков?»
— Ну-ка покажите мне, как вы устроились, — сказал Ларин. — Вы с кем тут живете? — спросил он, спустившись в землянку.
— Со старшим на батарее, лейтенантом Копыловым.
— А, с Копыловым… — сказал Ларин. — Это старый солдат. Он ко мне еще в Колпино в противотанковый ров пришел.
— Отличный, замечательный человек, — подчеркнуто деловито подтвердил Новиков.
— У вас, Николай, даже голос похож на Ольгин, — заметил Ларин.
— Это верно, — ответил Николай все так же деловито. — Когда мне было лет четырнадцать, я все пытался разговаривать «под Ольгу». Ну вот и привык. Обидно мне, знал бы, что попаду в ваш дивизион, обязательно бы письмо захватил. Я ведь был у своих перед отправкой на фронт. Но мне вообще не повезло. Только приехал к вам, как боевая операция закончилась.
— Как это не повезло? — переспросил Ларин.
— Столько времени учиться и… Нас так готовили, чтобы прямо в бой. Мы только так и понимали. Ну, а тут все сначала: боевая учеба…
— Какая чепуха! — перебил Ларин. — На мой взгляд, вам очень даже повезло. Вы знаете, что это такое — пополнение в бою? Вам дают взвод, а вам даже неизвестно, что за люди в расчетах. Горячка. Вы пробуете вмешаться в дело — никто вас не слушает. Люди сработались, сжились, понимают друг друга с полуслова. Артучилища или курсов младших лейтенантов, может быть, никто из них не кончал, это верно, но опыт, опыт! И потом ведь от них только что ушел офицер, которому они доверяли. Трудно новому человеку. Мне Макарьев рассказывал — в третьей батарее, когда высоту брали, младший лейтенант снаряды подносил.
— Я черной работы не боюсь, — сказал Николай, прямо глядя Ларину в глаза.
Ларин поморщился.
— Ну вот что, Николай, запомните, что я вам скажу. Вы офицер, учи?тесь командовать, пока не поздно. В бою будет поздно. Вы, может быть, сейчас думаете, что вот, мол, поехал рацеи читать. Но я вам приказываю запомнить то, что я говорю.
— Товарищ капитан. — Николай встал в положение «смирно». — Разрешите… Вы меня неправильно поняли. Я хотел сказать, что если бы вы меня… если бы в бою…
Ларин снова поморщился.
— С вами капитан Макарьев, кажется, беседовал?
— Так точно, беседовал.
— Чем наш полк знаменит?
— Пулково, Колпино, Невская Дубровка…
— Ну, это правильно, конечно, — перебил его Ларин. — Это, конечно, верно, — сказал он как можно мягче. — Но мне не об этом хотелось сказать… Полк наш знаменит боевой учебой. И вам, молодому офицеру, это надо сейчас бойцам разъяснять. Перед тем как прорвать линию Маннергейма, мы полтора месяца в Бобошино учились. И в мирное время, и перед тем как Неву форсировать, и в Кириках, и сейчас на болотах… И ваше дело не снаряды подносить, а командовать. Случится несчастье в бою, будете и снаряды подносить, и заряжать, и наводить, но ваше дело не допустить такого несчастия. Подполковник Смоляр… он… — Ларин оборвал себя: что бы он ни сказал о погибшем командире полка, все равно его слова не могли бы выразить самое главное — тревогу за полк без Смоляра.
— Я о подполковнике Смоляре слышал, — сказал Новиков. — Я… Я хочу быть похожим на него и… и на вас.
— Послушайте меня, Николай, — сказал Ларин, взяв его за руку: — Времени мало, очень мало, получим приказ — и все тут. Работайте с людьми. А ну-ка давайте команду «К орудию!»
Но стрелять не пришлось. Прибежал запыхавшийся ординарец Ларина.
— Товарищ капитан, командир полка вызывает.
Наскоро попрощались. Богданов тоже вскочил, кивнул Вашугину: «Бывай здоров, орел!» — и пошел вместе с Лариным и его ординарцем.
— Развлекся, старшина? — спросил Ларин.
— Для души полезно посмотреть, как люди живут, — ответил Богданов рассудительно.
— Ну и как же живут?
— Да ничего… Вашугин их здесь держит… Такое про операцию заливает, прямо страх. Я говорю: «Мы думали, ты молчальник великий», а он: «Это я им для бодрости». Прави?льный, так тот прямо трясется. Таких чертей наговорил, — Богданов усмехнулся, — он и командира взвода разжег.
— Это как?
— А очень просто, — Богданов снова усмехнулся. — Видит, что командир взвода молоденький, только что с курсов, он и давай разжигать. Ну ясно, тот и говорит: умрем!
— Так и говорит?
— Ну, может, и не так, я разве слышал? — сказал Богданов недовольно. — Ну, в общем-то, вы товарищ капитан, любого образумите. Пока вы его там утюжили, я две трубочки выкурить успел.
— Что ты врешь? — удивился Ларин.
— Батина привычка, — сказал Богданов спокойно. — Зайдет вот этак в земляночку и выутюжит. Каков-то новый будет? — сказал Богданов и вздохнул.
— Командир полка? Плохого к нам не пришлют. Это ты, Богданов, запомни. Подполковник Макеев — боевой командир. Он под Сталинградом дрался.
— Слышал я, что под Сталинградом. Но только к нашему Ленинградскому фронту привыкать надо. Здесь, товарищ капитан, терпение требуется.
— Терпение, терпение! — крикнул Ларин. — Как будто я не знаю!
— Вы-то знаете, — ответил Богданов примирительно.
В штабе полка, маленьком белом домике, с внутренней стороны которого еще сохранилась вывеска «Сельпо», Ларина встретил Макарьев. Хрусталев и Петунин и их заместители по политчасти тоже уже были здесь. В маленькую приемную вошел начальник штаба полка по фамилии Невадзе, прозванный за свой
