Но тут уж ничего не поделаешь. Я обернулся к Килвину.
— Фульманическое осаждение меди! — буркнул себе в бороду огромный магистр, смахивающий на медведя.
Я изложил по пунктам. Оно мне потребовалось, когда я делал расчеты для трюмных ламп.
— Коэффициент проводимости иридия.
Коэффициент проводимости иридия мне был необходим для зарядки излучателей ламп. Что, Килвин нарочно подбрасывает мне самые простые вопросы? Я дал ответ.
— Хорошо, — прогудел Килвин. — Магистр риторики!
Я перевел дух и обернулся к Хемме. Я даже прочел целых три его книги, хотя питал глубочайшее отвращение ко всякой риторике и прочей бесполезной философии.
Ну, ничего, я сумею на пару минут засунуть свое отвращение куда подальше и сыграть хорошего, послушного студента. Я из эдема руэ, мне не привыкать к лицедейству!
Хемме уставился на меня исподлобья, его круглое лицо багровело, точно гневная луна.
— Это вы подожгли мою квартиру, наглый плут?
Этот прямолинейный вопрос застал меня врасплох. Я был готов к самым заковыристым вопросам, к коварным вопросам, к вопросам, которые всегда можно вывернуть так, чтобы любой мой ответ казался неверным.
Но это брошенное в лицо обвинение выбило меня из колеи. А слово «плут» я особенно ненавижу. Буря чувств поднялась в моей душе, и я ощутил во рту привкус коринки. Все еще обдумывая, как будет лучше ответить на этот вопрос, я вдруг обнаружил, что уже говорю.
— Квартиру вашу я не поджигал, — честно ответил я. — Но с удовольствием поджег бы. И хорошо бы, чтобы вы были внутри и крепко спали.
Лицо Хемме из грозного сделалось ошарашенным.
— Ре'лар Квоут! — рявкнул ректор. — Не забывайте о вежливости, или я лично предъявлю вам обвинение в неподобающем поведении!
Привкус коринки исчез так же стремительно, как появился. Голова у меня слегка кружилась, я вспотел от страха и смущения.
— Приношу свои извинения, господин ректор, — поспешно ответил я, глядя в пол. — Я говорил под влиянием гнева. Слово «плут» в моем народе считается особенно оскорбительным. Оно звучит как насмешка над хладнокровным истреблением тысяч эдема руэ.
Ректор заинтересованно нахмурился.
— Должен признаться, что этимология этого слова мне неизвестна… — задумчиво произнес он. — Пожалуй, это и будет моим вопросом.
— Постойте, — перебил его Хемме, — я еще не закончил!
— Нет, вы закончили! — отрезал ректор. — Вы ничем не лучше этого мальчишки, Джейсом, но ему простительно, а вам нет. Вы продемонстрировали неспособность вести себя как профессионал, так что замкните уста и радуйтесь, что я не требую вынести вам официальный выговор.
Хемме побелел от гнева, но промолчал.
Ректор обернулся ко мне.
— Магистр языков! — официально представился он. — Ре'лар Квоут, расскажите нам об этимологии слова «плут».
— Оно восходит ко временам чисток, устроенных императором Алькионом, — ответил я. — Император издал указ, гласящий, что любые «путешествующие лицедеи», скитающиеся по дорогам, подлежат штрафу, заточению и высылке без суда. Термин «путешествующий лицедей» позднее сократился до «плут» путем метаплазмической энклитизации.
Ректор приподнял бровь.
— В самом деле?
Я кивнул.
— Кроме того, полагаю, возникла ложная этимология, связывающая это слово с выражением «плутать по дорогам».
Ректор торжественно кивнул.
— Благодарю вас, ре'лар Квоут. Присядьте, пока мы совещаемся.
ГЛАВА 10
СОКРОВИЩЕ ПОД ЗАМКОМ
Мне назначили плату в девять талантов пять йот. Лучше, чем десять, что предрекал мне Манет, но все равно это было больше, чем имелось у меня в кошельке. И до завтра мне нужно было рассчитаться с казначеем, а не то мне придется пропустить целую четверть.
Конечно, можно было бы и отложить занятия на четверть, это не катастрофа. Но только студенты имели право пользоваться университетским имуществом, таким, как оборудование артефактной. А это означало, что, если я не сумею заплатить за обучение, я не смогу работать в мастерской у Килвина. А это было единственное место, где я мог рассчитывать заработать на обучение.
Я зашел в хранение. Когда я подошел к окошку, Джаксим улыбнулся.
— А твои лампы ушли как раз сегодня утром! — сказал он. — Нам даже удалось продать их чуть-чуть подороже, потому что они были последние.
Он нашел нужную страницу в конторской книге.
— Тебе полагается шестьдесят процентов, а именно — четыре таланта восемь йот. За вычетом стоимости расходных материалов… — он провел пальцем вниз по странице, — остается два таланта, три йоты и восемь драбов.
Джаксим сделал пометку в книге и выписал мне расписку. Я аккуратно сложил бумагу и спрятал ее в кошелек. Бумага не имела приятной тяжести монет, и все же с ней мое состояние перевалило за шесть талантов. Большие деньги, но все-таки этого недостаточно.
А ведь если бы я не вышел из себя тогда, на экзамене, глядишь, этого бы и хватило! А еще я мог бы подольше позаниматься или заработать побольше денег — если бы не был вынужден целых два дня проторчать у себя в комнате, то рыдая, то ярясь и чувствуя во рту привкус коринки!
И тут меня осенило.
— Тогда я, пожалуй, возьмусь за что-нибудь новенькое, — небрежно сказал я. — Мне нужен небольшой тигель. Три унции олова. Две унции бронзы. Четыре унции серебра. Катушка тонкой золотой проволоки. Медная…
— Секундочку! — перебил меня Джаксим. Он провел пальцем вдоль моего столбца в конторской книге. — А тут не записано, что тебе положено выдавать золото и серебро.
Он посмотрел на меня.
— Это ошибка?
Я заколебался. Врать мне не хотелось.
— А я не знал, что на это требуется особое разрешение…
Джаксим понимающе ухмыльнулся.
— Ты же не первый, кто пытается провернуть нечто подобное, — сказал он. — Что, плату высокую назначили?
Я кивнул.
Он сочувственно поморщился.
— Ну извини. Но Килвин понимает, что, если не смотреть в оба, хранение моментально превратится в лавку заимодавца.
Он закрыл книгу.
— Придется тебе пойти к ростовщику, как и всем прочим.
Я показал ему обе свои руки, наглядно продемонстрировав, что ни одного кольца на них нет.