В кварталах дальних и печальных

Опережая покаянье.

«Ещё луны чуть-чуть!» — развоюсь,
Встану, сверкну, как гроза, и…

Не надо!.. Вдруг ещё небо размою
Своими слезами.

1992, 2 марта

«Где-то там далеко, где слоняются запахи леса…»

Где-то там далеко, где слоняются запахи леса,
где-то там далеко, где воздух, как обморок, пестр…
Там, где вечер, где осень, где плачет забытое детство,
заломив локоточки за рыжие головы звезд…

там луна, не лесная, моя, по осенним полянам
мечется, тая в полу —
ночном серебре…
Где я — отблеск луны в бледно-си…
в бледно-синем тумане,
где я — жизнь, не дожитая жизнь городских фонарей.

1992, сентябрь

«Небо как небо, бледные звезды…»

Небо как небо, бледные звезды,
Луна как луна.
Конечная точка отсчета жизни —
Бутылка вина,
звездооборазные слезы.
Мысли о том, что ты ненужный и рыжий.

Но все мы здесь братья
В прокуренной кухне,
А завтра как ухнет,
И в белой палате
К небу прилипнет решетка из стали.
Все мы здесь братья,
мы просто устали.

1992, январь

«Мне наплевать на смерть царя, и равно…»

Мне наплевать на смерть царя, и равно
Мне наплевать на смерть его семьи.
Мне нужен «Я», хоть, может слишком рано
Но я такой, уж как тут не крути.

Мне наплевать, что космос — безграничность,
Хоть и считаю: короток наш век!
Мне нужен «Ты», мне нужен ты, как личность,
Мне «Вы» нужны живые на земле.

Меня, наверное, не поймут потомки,
Но что поделать, я уже в пути,
Строкой порву ушные перепонки
И влезу в ваши воспаленные мозги!

1992, февраль

Воплощение в лес

Тише! Вверзнулся в тишину и застыл.
Каждый шорох, как тонна, тяжел и опасен.
Лес вздрогнул и съежился в капле росы.
Наивный, не знает, что я в его власти.
Костер. Как пощечина вспыхнул, а искры,
Как искры из глаз, разлетелись и гаснут.
Мне с ним хорошо, размеренно, чисто.